– Эта война без правил, – выплюнул командир и заорал своему отряду: – Готовься!
Как один, они прижали приклады к плечам.
– Люди этого города уже боролись, когда приехали вы, не так ли? – настаивала Яэль. – Потому что здесь были члены Сопротивления. Они ненавидят национал-социалистов так же яростно, как и вы…
– ЦЕЛЬСЯ! – ещё громче завопил командир, решительно пытаясь заглушить голос Яэль. Десять ружейных стволов смотрели прямо в сторону десяти пар глаз, одно лишь слово отделяло жизнь от смерти. Один из солдат в самом центре ряда со свастикой на форме поднял крик, из носа у него текли сопли, как у мальчишки.
«НЕ ТАК ТОЛЬКО НЕ ТАК»
– Пожалуйста! – Ярость в костях Яэль растягивалась, росла, и девушка не знала, куда её деть. Но такое решение – свистящие пули, кровь у её ног – не помогло бы. – Позвольте поговорить с ними!
Злость командира отряда тоже становилась сильней: краской поднималась по шее, пока цвет лица мужчины не стал соответствовать бровям. Красное. Дрожащее.
– Кто-нибудь, уберите от меня эту девчонку! – закричал он собравшимся вокруг солдатам.
Двое выступили вперёд. Третий человек в форме вырвался прямо из толпы: Мириам. Она двигалась быстрее остальных, схватила Яэль за плечо и рванула к себе. Но вместо того, чтобы вернуться в толпу, Мириам повернулась к командиру.
– Что здесь творится? Чей это приказ?
Командир отряда, казалось, мгновенно узнал Мириам. От осознания краска отлила от его лица.
– Т-товарищ Многоликая. Какая честь.
– Я задала вам вопрос, товарищ. – Мириам не была столь любезна. – Чей это приказ?
– Это… – глаза командира отряда метались, осматривая площадь, словно ответ скрывался среди очевидцев, – было общее решение. Это солдаты, товарищ Многоликая. Не гражданские. Здесь у нас нет соответствующих структур для надлежащей правовой процедуры.
– Этот мужчина, – Яэль указала на высокого пожилого человека с крайнего правого края ряда, – член Сопротивления. Как и больше половины здесь. Разве вы знаете, что ждёт вас в Москве? Вы идёте вслепую. Нужно знать, что творится в Германии. Если позволите мне поговорить с этими людьми, я достану вам информацию, необходимую для дальнейшего продвижения к Москве.
Надеюсь. В каждой более ли менее крупной ячейке Сопротивления есть «Энигма» и надлежащее радиооборудование, а вместе с ними список ежедневных комбинаций роторов. Если Яэль удастся поговорить с лидерами Сопротивления, она сможет связаться с Хенрикой.
Если Хенрика ещё жива… Сколько дней прошло с тех пор, как начался путч? Пять? Шесть? Судя по тому, что Яэль знала, её друзья были раздавлены и отрезаны, как пальцы Феликса.
Эти мысли ни капли не облегчили безумное ощущение в пищеводе. Мысли и кровь под ногами (настоящая, слишком настоящая, не из кошмаров) начинали действовать на Яэль. Все дыхательные упражнения и техники отделения, поведанные Владом, не могли притупить истерику, прокравшуюся в её голос: «Вы не имеете права просто взять и хладнокровно застрелить этих людей!»
Хватка Мириам на плече Яэль усилилась. Молчи, – говорили уколы её пальцев.
Командир отряда не выглядел уверенным: «В этом нет ничего хладнокровного. Эти люди заслуживают смерти. Разве вы не видели деревни? Разве не помните…»
– Я помню, – оборвала его Мириам. – Поверьте, товарищ, помню. Но Волчица права. Нам нужна информация об обороне Москвы, а также о положении сил в Германии. У этих людей должны быть каналы связи, которые помогут нам раздобыть необходимую информацию. Убивать их глупо.
– Волчица? – Рыжие брови командира отряда исчезли под фуражкой с одинокой звездой. – Теперь пленница будет указывать мне, как обращаться с пленниками?
– Нет, – отрезала Мириам. – Я буду указывать вам.
Командир не стал с ней спорить.
– Как мы вообще можем понять, кого из этих людей нужно помиловать? – вместо этого спросил он. – Оторвать эмблемы мог любой человек.
– У Сопротивления есть протоколы по безопасности. Пароли и тому подобное, – объяснила Яэль, голос её стал ровнее. – Позвольте поговорить с этим мужчиной. Если удастся подтвердить, что он из Сопротивления, то он укажет на лидера группы. Они смогут поручиться за своих членов.
– И что вы предлагаете делать с остальными?
Яэль обернулась к ряду пленников. Десять мужчин смотрели на неё. Сопротивление, Вермахт, СС… в их глазах отражалась целая палитра чувств, от обычной надежды до ядовитой ненависти.
– Не нужно никаких соответствующих структур, – сказала она капитану отряда. – Участники Сопротивления планировали восстание больше десятилетия. У них есть чрезвычайный план по поводу пленных. Дайте мне найти лидеров и поговорить с ними. Мы всё решим.
Ружья были подняты, ещё готовы к одному последнему слову (ПЛИ!). Руки мужчин начали дрожать от тяжести и ожидания. Прицел сбился. Выражение лица командира отряда сменилось. Брови его вернулись на прежнее место, а кожа – в нормальное состояние. Ни пылающая, ни бледная.
– Делайте, что должны, – обратился он к Яэль, прежде приказать своим ребятам: – Вольно!
Они опустили «Арисаки». Мириам разжала пальцы на плече Яэль. Рыдающий солдат Вермахта в центре ряда икнул от облегчения. Худой мужчина кивнул.
Яэль подошла к нему, приблизилась к самому уху и прошептала первую часть немецкого пароля Сопротивления: «Волки войны собираются».
– Они поют песню гнилых костей, – ответ мужчины был таким же тонким и ломким, как и его тело.
– Мне нужны лидеры вашей ячейки, – сказала ему Яэль. – Вы поможете мне?
Он помог. Спустя множество минут поиска и произнесённых шёпотом паролей Яэль стояла перед мужчиной по имени Эрнст Фёрстнер. На вид он был почти ровесником Райнигера, с похожими морщинками вокруг глаз и небольшими залысинами. Перешитая форма Вермахта была слишком узкой для него и слишком выцветшей – пережиток последней войны. Когда мужчина приветствовал Яэль, в его словах не было радости, лишь настороженность. Его нельзя было винить, когда менее чем в десяти метрах от них были куча мёртвых тел, плевки советских солдат, поблескивающие на камнях, и их одинаковые лица. Также не вызывал доверия и хвост из офицеров, которым обзавелась Яэль: за Мириам увязался командир Пашков, за ним – Лисьебровый и ещё пятёрка каких-то начальников. Эрнст Фёрстнер и его израненные люди безрадостно восприняли подобный антураж.
– Что здесь произошло? – спросила Яэль лидера молотовского Сопротивления.
– Мы много лет развивали нашу ячейку, – пояснил он. – Когда через «Рейхссендер» был послан сигнал, мы захватили контроль над лагерями на севере и освободили рабочих. Многие из них присоединились к нам. Потребовалось два дня, чтобы захватить город. Мы окружили штаб СС, арестовали руководство и привели их сюда, на площадь. Тогда-то в город и заполнили советские грузовики; их солдаты превосходили нас численностью и вооружением. Когда они потребовали капитуляции, мы не видели причин для борьбы и сложили оружие. Они заставили нас выстроиться здесь, вместе с остальными.
