В комнате повисла тишина. Яэль только сейчас поняла, что телевизор, наконец, выключили. Экранный фюрер исчез, а вместе с ним и гул, гул, ненависть его слов. Яэль видела своё отражение в экране: девушка, охваченная паникой от такого объявления. От его цикличности.
Снова. Они снова хотят, чтобы она убила Гитлера.
– У Сопротивления есть одна главная преграда на пути к победе – дезертирство примкнувших к ним солдат Вермахта, – продолжал Чехов. – Если фюрер будет устранён, как и планировалось изначально, фюрерайд придёт конец, и отряды генерала Райнигера возрастут. Но не только это. Ваши друзья из Сопротивления держат под стражей Германа Геринга. Он заместитель командующего Национал-социалистической партии, законный преемник Гитлера. Когда настоящий Гитлер будет мёртв, Геринг будет вынужден объявить об отставке и отказаться от должности в пользу Райнигера, который сможет претендовать на это место при полной поддержке Вермахта. С этого момента национал-социалистическое правительство будет ликвидировано. Отвоёванные Новосибирском Москва и территории Московии больше не будут под угрозой.
– Всё это имеется среди расшифровок, если есть желание их увидеть, – добавил Чехов, указывая на бумаги из «Энигмы», сваленные у ножки пианино.
Яэль не нужно было ничего читать. Пусть она ожидала не такого вердикта, но в решении Сопротивления был смысл. Новосибирск пожертвует всего одним своим солдатом (а не несколькими тысячами). Приход к власти Эрвина Райнигера будет безукоризненным, обеспеченным поддержкой всего Вермахта. Даже СС будет в замешательстве…
Спасение Гитлера всё изменит.
Значит, изменит и обратное.
Не беспомощность текла по венам Яэль, придавливая к земле, когда она мрачно смотрела в стеклянный экран телевизора. Не на этот раз. Нет. То, что бурлило в её крови, было по-волчьи свирепым криком Валькирии, звоном её металлического голоса:
«СНОВА СДЕЛАЙ ВЫСТРЕЛ УБЕЙ НАСТОЯЩЕГО УБЛЮДКА ЕГО СМЕРТЬ ПОЛОЖИТ ЭТОМУ КОНЕЦ»
– Яэль? – Только когда раздался голос Мириам, Яэль поняла, что уже какое-то время сидит, молчаливо уставившись в экран.
– Нужно убедиться, что мы убьём правильного Гитлера, настоящего. Теперь нам известно, что для общественных мероприятий фюрер использует подсадных уток, меняющих кожу. На балу я застрелила не его. Возможно, даже на Площади Величия был не он. – Мысли об Аароне-Клаусе, о его четырёх выстрелах (всё впустую), прорывались в каждом слове Яэль. – Если удастся проникнуть в бункер фюрера,
[13] скорее всего, у нас будет всего один шанс и один выстрел. Нужно быть на сто процентов уверенными, что наша цель – истинный фюрер. Не подделка.
– Ты абсолютно права, – кивнула Мириам. – Поэтому нам нужно раздобыть всю возможную информацию о меняющих лица двойниках Гитлера, прежде чем разрабатывать планы по его убийству.
– Но где мы… – Во рту у Яэль пересохло, а под кожей разгорелся жар, почти не отличающийся от того, который впрыскивали иглы более десяти лет назад. Как ты себя чувствуешь? Она даже сейчас могла слышать вопрос, задаваемый доктором Гайером с этой слишком натянутой улыбкой. Вместо того чтобы слушать ответ, он перелистывал страницы планшета: все страдания Яэль, сжатые до букв и дат.
Она знала, где именно они отыщут информацию о двойниках фюрера. В центре красных земель, где заканчивались железнодорожные пути и начинались клубы чёрного дыма, за слоями и слоями опутанных колючей проволокой ворот, вдоль по очерченной тополями дорожке, внутри здания с ровными кирпичными стенами, в конце коридора, в кабинете, где долгие годы трудился Ангел Смерти, ожидая её возвращения.
Там. В месте, куда она не желала попасть снова.
Мириам тоже пришла к этому заключению.
– Если кому-то и известно о двойниках Гитлера, то это доктору Энгелю Гайеру, – констатировала она тоном военного: пуленепробиваемым, лишённым всяких эмоций. – Хенрика проверила записи. Доктор по-прежнему работает в лагере.
Конечно, он ещё там, вспарывает детям животы без малейших угрызений совести и, ох, как же кровь Яэль вскипала при мысли об этом!
– Когда вы с товарищем Многоликой соберёте всю необходимую информацию на других меняющих лица, возвращайтесь в штаб-квартиру Сопротивления и воспользуйтесь их средствами, чтобы разработать детали окончательного плана покушения, – сказал Чехов. – Я могу надеяться на ваше сотрудничество?
«ИЗМЕНИТЬ ВСЁ НАДЕЯТЬСЯ НАДЕЯТЬСЯ БОРОТЬСЯ»
Закипающая, поднимающаяся всё выше и выше, обжигающе бурлящая ярость вылилась в словах Яэль.
– Когда мы выдвигаемся? – спросила она.
Глава 28
Первую миссию Яэль планировали целый год: сложности гонки через всю Европу, Африку и Азию ради убийства фюрера сглаживались многие месяца. Время на продумывание деталей новой миссии было сокращено до тридцати шести часов.
Подделать документы о гражданстве было проще, чем когда-либо, имея в распоряжении Рейхскомиссариат Молотова. Потребовалось всего пять минут печати и пара фотографий, вырезанных из старых документов и скопированных в новые. Яэль и Мириам создали новые имена для каждой территории, которую планировали посетить. Коллекция лиц, имён, дней и мест рождения, которая даст правдоподобное укрытие для любого района, где их может остановить патруль.
Незаметно провести парней через территории Московии и центральный Рейх – совсем другое дело. Наличие Феликса и Луки в их рядах делало задачу чрезвычайно сложной. Мириам выступала против того, чтобы тащить их с собой – громко, неистово, – но Яэль стояла на своём. Хоть Мириам и уверяла, что парням будет безопасней в Молотове, Яэль не могла выбросить из головы вид казнённых солдат. Сброшенные в кучу тела. Ручьи крови. Если парни останутся здесь, она не сможет спокойно спать.
Кроме того, Яэль дала обещание.
Луку сложно было узнать с бородой на пол-лица, но даже она не могла спрятать Дважды Победоносного. Мальчика с немецких плакатов. Разыскиваемого по всему Рейху.
Лицо Феликса было не менее узнаваемо, и даже после восьми дней без бритья оно казалось всё таким же безволосым, как раньше.
Решение, которое помогло бы скрыть такую узнаваемую, такую неизменную внешность парней, пришло в виде грузовика. К такому никто не стал бы присматриваться: покрытый ржавыми пятнами от суровых зим в тайге, предназначенный для перевозки зерна и других фермерских товаров между городами. Молотовская ячейка Сопротивления использовала его для перевозки незаконных грузов (и людей) в тайном отсеке под деревянным настилом кузова. Отсек был неглубоким, и в нём стоял насыщенный запах машинного масла. Так что прямым доказательством, как сильно Феликс желает вернуться к семье, стало то, что он согласился здесь прятаться.
Когда Лука рассмотрел потрескавшееся лобовое стекло грузовика, он скривился. Когда увидел отсек, где им предстояло прятаться, простонал: «А я-то думал, что поездка на ЗИС-5 была сурова».
