Эти люди – бойцы Сопротивления.
Они на линии фронта Райнигера.
Яэль уже собиралась облегчённо выдохнуть слова благодарности, когда мужчины вновь подняли Маузеры, направляя стволы в головы Луки и Феликса.
Глава 40
– Пароль?
Дуло пистолета смотрело Феликсу в лицо, такой маленький круг, пробуждающий так много страха. Во рту у него пересохло, а язык словно прибили к зубам. Он поднял руки. Остальные повторили движение. Оружие опущено, руки высоко над головой.
– Волки войны собираются! Они поют песню гнилых костей! – Яэль рванула рукав, открывая татуированных волков. – Я Волчица, эти трое со мной!
Маузеры не дрогнули.
Это нормально, потеть в таком холоде?
– Всем снять рубашки, – сказал тот, чья винтовка была готова в любой момент отправить Луку на небеса. Левый рукав мужчины был оторван у самого плеча. (Фактически, у всех солдат не было рукавов на левой руке).
– Что? – резко переспросила Мириам.
– Если вы те, за кого себя выдаёте, это не станет проблемой. Снять рубашки. Сейчас же.
Они подчинились, раздеваясь до нижнего белья. Стоящий рядом с Феликсом боец, схватил голую руку механика, стирая грязь с левого бицепса. И снова, пока кожа не покраснела и заболела.
– Он чист!
– Этот тоже, – объявил надсмотрщик Луки.
Осматривающий Мириам солдат замер, уставившись на числа на её руке так, словно они были паролем от сейфа, который он никак не мог разгадать.
– Это не татуировка группы крови, – заявила она ему, – если вы их ищете. Я меняющая лица, как и Волчица, но не из СС.
– Они со мной, – ещё раз повторила Яэль. – Генерал Райнигер и Хенрика ждут нас. А теперь, можно нам, пожалуйста, одеться?
Это был не вопрос, утверждение. Винтовки опустились, рубашки вернулись на места.
– Наши извинения, – сказал боец, стоящий ближе всего к Яэль. – Новый протокол. В нашей обороне появилось несколько брешей в последние дни.
– Брешей? – Яэль содрогнулась, ухватившись руками за бок. – Вражеские меняющие кожу?
– Нам известно о четверых. Одного застрелили при попытке пересечь фронт. После смерти он обесцветился. Когда мы осмотрели тело, то нашли татуировку группы крови. Руководство сообщило, что он был меняющим кожу. Другой едва не убил генерала Бауэра, пытаясь занять его место. У него тоже была метка с группой крови. Тогда генерал Райнигер приказал всем убрать левые рукава. Так мы обнаружили ещё двоих.
– Хитрые мерзавцы, – пробормотал Лука.
– Когда это произошло? – поинтересовалась Яэль.
– Первого застрелили довольно давно. Но остальных выследили лишь два дня назад.
– Это объясняет утечку информации, – обратилась Яэль к Мириам, та нахмурилась в ответ.
Феликс был благодарен, что в этот момент ни один из солдат не присматривается к его заляпанному грязью лицу. Щит морфия давно испарился, а срок, выделенный ему Башем, как петля затягивался на шее – сжимался с каждой убегающей минутой.
У него оставалось лишь несколько часов, чтобы добраться до штаб-квартиры Сопротивления, попросить их послать радиограмму в надёжный дом Влада, раскопать истину. Что реально? Мамина смерть или жизнь? Его слух или надежда?
Когда штандартенфюрер впервые заговорил о Сопротивлении, Феликс представил пару сотен людей с ружьями, прячущихся в одном из кварталов города. Подслушанный в Молотове радио-разговор только усилил впечатление. Но когда солдаты отвели их к машине – минуя гусеницы танков, военные палатки и командиров, выкрикивающих приказы, – Феликс понял, что сильно их недооценивал.
Это было больше пары сотен человек. Гораздо больше.
Это был целый Вермахт.
Куда бы Феликс ни посмотрел, он видел разные варианты отцовской униформы. Все эмблемы национал-социалистов были сорваны, коричневая ткань промокла под дождём, но сходство было несомненным. Здесь собрались разные поколения – у некоторых волосы были с проседью, как у его папы, другим на вид было около двадцати одного. Столько было бы сейчас Мартину. Феликс заметил даже одного-двух солдат его возраста, на их форме Гитлерюгенд остались только гладкие пуговицы и швы. Парни, каким мог быть он.
Папа, Мартин, сам Феликс, папа, Мартин, папа, Мартин.
Феликс прижал здоровую ладонь к часам в кармане и задумался: а что бы сделал Мартин, если бы оказался в такой ситуации? Смог бы он позвонить Башу с телефона на ферме? Смог бы Мартин пожертвовать всеми этими людьми ради безопасности Вольфов?
Сможет ли он, Феликс, если до этого дойдёт дело?
Земля была скользкой от влаги – как те несчастные километры поля, которые они преодолели. Только здесь земля была изрыта отпечатками ботинок, разрезана гусеницами танков. Особо предательский пейзаж, идеальный, чтобы споткнуться.
У Феликса не было шансов.
Папа, Мартин, папа – лицо всё в грязи, зубы впились в след протектора. Мелкие камни выцарапал фигуры под веками Феликса. Земля отдалилась ещё до того, как он попытался подняться на ноги.
Лука – мудак, который спас Феликсу жизнь – снова помог ему подняться на ноги.
– Ты там в порядке, Чудо-мальчик?
Не совсем. Он терял цель, отвлекаясь на картину, слишком огромную для восприятия. Эти солдаты, проплывающие мимо в головокружительном количестве, – не Феликс, не его семья. Они не имеют значения, и если Феликс позволит себя думать по-другому… тогда закрадётся сомнение. Тогда выбор, который предложил ему Баш, станет слишком ужасным.
– В порядке. – Феликс попытался вытереть грязь с глаз, но рука была такой же грязной, и ему удалось только сильнее размазать её между замерзшими ресницами.
Он был рад, когда они, наконец, дошли до небольшого Кюбельвагена.
[17] Машина была слишком мала, чтобы вместить четырёх человек и водителя, но это было единственное транспортное средство, которое фронт мог выделить. Они забрались внутрь, поскальзываясь на комках земли. Феликс даже не мог сказать, изменились ли девушки, придав волосам более тёмный оттенок, или они просто настолько были покрыты грязью.
– Мы похожи на големов, – пробормотала Мириам, когда они разместились.
Феликс понятия не имел, кто такие големы, но Яэль звонко рассмеялась, забираясь на переднее сиденье. Звук этот был таким странным в этом окружении, таким… обнадёживающим.
– Скоро мы все вымоемся, – уверила она и обернулась к Феликсу. – А ты воссоединишься с сестрой. Я попросила водителя отвезти нас к Хенрике.
Почти у цели.
