Соискатель опечалился. Денег нету ждать до зимы, есть-то надо каждый день. А как тут с жильем? Кажись, своя казарма имеется? Мужики, к тому времени захмелевшие, ответили: есть казарма, да битком набитая, куда новых людей селить будут, непонятно. Балашов упросил одного из собутыльников показать ему обзаведение. Двое пьяненьких ввалились в барак, и новый приятель стал водить Павла из комнаты в комнату. Он по-хозяйски распахивал дверь и кричал:
— Заходи и ты! Гля, как тута. Хлев, а не человечье жилье…
Бабы ругались на незваных гостей и быстро выставляли их вон. Так без малейшего стеснения мастеровой прогулялся по всему этажу, но одну дверь он обошел стороной.
— А тут чего? — поинтересовался искатель места. Собутыльник хмуро ответил:
— Да ну их. Тут зверье какое-то. Туда не пойдем, а то еще навешают.
— Да кто навешает?
— Они.
— Кто они?
Пьяный сразу протрезвел и, понизив голос, ответил:
— Говорят про себя, что артель золотостарателей. А с виду горлорезы. Айда отсюдова.
Балашов вернулся в полицейское управление и рассказал, что удалось разведать. Получалось, что он ничего не узнал. Да, живут какие-то люди. Местные их побаиваются, но молчат. Что делать?
— Прийти и поглядеть документы, — предложил Лыков-Нефедьев.
Все покосились на полицмейстера — он отвечал за прописку. Но Кузьма Павлович взмолился:
— Господа, не губите! Я только-только должность занял. И то не до конца. Исправляю обязанности. Поссорюсь с Прокопием Федорычем, и шиш мне тогда, а не должность. Да и завод тот за городской чертой, на земле, мне не подведомственной.
— Я туда схожу, — принял решение коллежский советник. — Официально, в рамках дознания. Бумаг у меня полный карман, пусть власть окажет содействие.
— Какая власть? — испугался подъесаул. — Полицейская?
— Да нет, военных попрошу. Возьму казаков из гарнизона, проверим документы, установим личности, все как полагается.
— Вот это верно, — обрадовался Забабахин. — А ежели кто окажется бесписьменный, тут уж и я подтянусь.
— Только надо сохранить все в тайне, — предостерег подпоручик. — Пусть губернатор даст команду, а подробностей казакам не сообщает. Выполнять распоряжения коллежского советника Лыкова, и точка.
Алексей Николаевич отправился к Галкину. Тот принял его не сразу — отлучался в комнаты навестить больную жену. Вышел хмурый, на нем не было лица.
— Может, вызвать врачей из Омска? — тактично спросил гость. — Или из Петербурга. Через десять дней будут здесь.
Генерал махнул рукой:
— Поздно уже, Алексей Николаевич. Не жилица. Жалко ее, так мучается… Что у вас?
Питерец рассказал о подозрительных людях на Знаменском заводе и попросил военных помочь с ними разобраться.
— Забабахин боится, и его можно понять. Он не утвержден в должности, а владелец завода — богач и городской голова. Прокопий Федорович и в столицах многие двери ногой открывает. Лучше обойтись без полицейских, одними казаками.
Галкин приказал в телефон вызвать к нему командира Второго Сибирского казачьего полка, стоящего в Семипалатинске. Явился войсковой старшина
[33], степенный и задумчивый. Выслушал приказ губернатора оказать содействие командированному, козырнул и произнес:
— Будет исполнено.
Они вышли на подъезд, и полковой командир спросил недоверчиво:
— Вы вправду из самого Петербурга?
— Да, а что?
— Никогда там не был.
Разговор по делу произошел уже в полковой канцелярии. Войсковой старшина — фамилия его оказалась Худокормов — сначала угостил питерца чаем. Расспросил про столицу, пожаловался на здешнюю глухомань. И лишь после этого поинтересовался, какое именно содействие требуется коллежскому советнику.
— Дайте мне на полдня отделение казаков при толковом офицере.
— И все?
— Да.
— А зачем вам мои люди, да еще при офицере?
— Секретная полицейская операция. Мы ищем убийц капитана Присыпина.
— Так они же найдены.
— По ошибке взяли не тех.
Худокормов хлопнул себя по ляжкам:
— Что, Куземка Забабахин опростоволосился? Я всегда думал, что он не из казаков, а так, притворяется.
— В каком смысле?
— Да скользкий какой-то. Службы не знает, бесполезный для строя человек. Проболтался год в моем полку и попросился в полицию. Что, теперь и чин у него отберут?
— Об этом речи не идет, — сдержанно ответил сыщик. Ему не понравилось, что один казачий офицер так радуется неприятностям другого казачьего офицера.
— Сойдет с рук? Взял не тех, выскочил на должность, а начальство сквозь пальцы будет смотреть на это?
— Господин войсковой старшина, вы дайте людей, а дальнейшее предоставьте мне. Когда я увижу кадр?
Худокормов обиделся:
— Вот вы какие, из полиции. Рука руку моет.
— А у казаков, что, принято топить своих?
После такой фразы полковой командир взял официальный тон. Он вызвал подхорунжего с веселой фамилией Гуляко, приказал ему выполнять все распоряжения клеенки
[34]. И удалился надутый.
Гуляко был под стать своей фамилии — живой и общительный.
— Какие будут приказания, господин коллежский советник? Не прикажете ли сжечь к чертям весь Семипалатинск? Так мы с полным удовольствием!
— Скучно вам здесь, господин подхорунжий?
— Не то слово.
— Меня звать Алексей Николаевич, а вас?
— Юрий Феофилактович.
Сыщик с казаком вышли на двор, сели на скамейке подле офицерского собрания, и питерец начал:
— Я чиновник особых поручений Департамента полиции…
— Из самого Петербурга?
— Да.
— Никогда там не был.
— Придет время, побываете. А пока вот что. Мне надо зайти в казарму одного завода и проверить бумаги у подозрительных людей. Ваши казаки должны помочь в этом. Возможно, нас ожидает стычка, а может, все обойдется. Надо быть готовыми ко всему, поэтому людей подберите надежных. Человек десять, не меньше.
— А почему мы должны вам помогать, а не полиция? — задал резонный вопрос Гуляко. Но сыщик был к нему готов.
— Завод находится в пригородном поселке, там власти полицмейстера нет.
