Сыщик сдал арестованных смотрителю, коллежскому регистратору Солотчину, приказав записать их за собой. Тот хихикнул: скоро половина здешних обитателей будет числиться за питерцем. Старосту Алексей Николаевич велел посадить отдельно. Потом внимательно рассмотрел пленников, выбрал из двоих русских того, кто был помоложе, и отвел в допросную.
— Имя!
— По бумагам али как? — дерзко ответил тот.
— Али как, — сказал Лыков, отвешивая наглецу хорошего тумака.
Когда арестант с трудом поднялся, сыщик произнес угрожающе:
— Веселиться тебе не с чего. За убийство полицмейстера петлю выпишут, там и позубоскалишь. Когда вешают, язык наружу вываливается.
— Какое убийство, какого полицмейстера? — закричал парень. — Мы рыжье с приисков воровали!
— Смотри сюда, голова с опилками. Вот мои бумаги. Ты грамотный хоть?
— Грамотный, ваше высокоблагородие! — Арестант уже не думал дерзить, а ел глазами начальство.
— Имя!
— Казимир Багильдз.
— Как? Опять смеешься?!
— Ей-богу, ваше высокоблагородие, правду говорю. Отец мой из ссыльных поляков, вот так и вышло.
Лыков поискал по карманам и выложил на стол командировочное предписание.
— Читай. Видишь подпись военного министра Редигера?
— Так точно, вижу.
— Понимаешь, что военного министра кражи золота с приисков не интересуют?
— Ага-с.
— Я чиновник особых поручений Департамента полиции коллежский советник Лыков. Меня тоже рыжье не интересует. Я занимаюсь шпионством. Шпионы убили полицмейстера Семипалатинска капитана Присыпина. Слыхал про этот случай?
— Ага-с. Говорили, что убивца застрелили при аресте и дело на том закрыли.
— Верно. А потом открыли снова и прислали меня. Не того застрелили. Теперь я веду дознание. Всех, кто причастен к смерти капитана, ожидает военно-полевой суд. Там приговор один — виселица. Понятно?
— Никак нет, ваше высокоблагородие. Мы-то тут при чем?
— Шпионы те были английские. Рассказывай живо про англичанина.
— Есть англичанин, — закивал Багильдз. — На Мак фамилия, а дальше не помню. Я его и видел-то один-единый раз.
— Где? Что он делал?
— Рустему, старосте нашему, какие-то мешки вручал.
— С чем были мешки? Как выглядели?
— Кожаные, как у почтовиков.
— Много? Когда и где это случилось?
— На прииске, под Каменогорским. Мака прииск, он его у властей арендует. Три мешка отдал, в июле месяце. Тяжелые!
— Что с ними потом стало?
Арестант по-прежнему стоял во фрунт и отвечал охотно:
— В Китай отправили.
— Ты давай подробно: кому, зачем, кто отправлял…
— А я подробнее не знаю. Видел, как грузили их во вьюки и отсылали тайными тропами в Чугучак. Там у нас товарищи, которые контрабандой занимаются, вот к ним доставили.
Лыков был обескуражен. Англичанин — это хорошо, соответствует ожиданиям. Но разведывательные донесения в мешках не посылают. К тому же в Китай, а Николка говорил, что почта идет в европейскую часть России. Что-то тут не то. Сыщик продолжил допрос:
— А вы кто вообще такие, чем занимаетесь?
— Золотодобытчиков обираем. Которые незаконные и без охраны.
— А есть такие?
— Полно. Золото водится в Усть-Каменогорском и Зайсанском уездах, и жильное, и рассыпное. Лучшие места властям не открывают, а разрабатывают сами, тайно. Тут приходим мы и требуем долю. Не дадут — им же хуже.
— Наказываете?
— Ага-с. В горный округ донос пишем. Оттуда сразу приезжают и…
— То есть вы никого не убиваете, не грабите, а только стрижете тех, кто нарушает закон?
— Так точно. А вы военно-полевым судом стращаете…
Все это весьма походило на правду. Опять сыщик хлопнул по пустому месту. Хоть и преступники попались, но не те, которых искали. Вот незадача…
Алексей Николаевич решил ковать железо, пока горячо. Он вызвал Юнусова и устроил ему очную ставку с подручным. Главарь запирался недолго и подтвердил слова Казимира Багильдза. Да, они щиплют горбачей, незаконных старателей. Золотишко отсылают в Омск. Англичанин Мак-Лоу, арендатор приисков в Улановской волости, просто жулик. Он обязан сдавать найденное рыжье русскому правительству по три рубля сорок пять копеек за золотник. А китайские ювелиры покупают за пять рублей и больше. Вот британец и шельмует, отсылает металл в Чугучак, а банду Юнусова использует как курьеров.
Лыков накатал рапорт на имя губернатора, с копией полицмейстеру. Изложил там всю историю про банду вымогателей, развез бумаги по адресатам и отправился в номера. Он чувствовал, что устал, что Семипалатинск надоел ему до чертиков и что шпионская сеть не дается.
Глава 12. Домой!
Дознание буксовало. Лыков сидел в городском управлении, сочиняя хитрые ходы. Подгоняемая им полиция развила бурную деятельность и много преуспела в искоренении преступности. Фартовый народ, привыкший к спокойной жизни, взвыл.
Так, на кирпичном заводе Копанева накрыли шайку блиноделов
[35]. Они печатали билеты пятирублевого достоинства фотографическим способом, с применением эмалевого процесса. Сведения брали из руководства Волосатова «Фотоцинкография, эмалевый процесс и альграфия». Книгу нашли на столе, поверх пачки свежесделанных билетов. Шайкой заправлял ученик провизора, выгнанный с химического факультета Казанского университета за революционную деятельность. Он изготовил металлическое клише, позволявшее выпускать весьма качественные фальшивки.
В пригородном селении Волопаевка схватили известного барантача Макатая Жумабаева. Знаменитый скотокрад два года не давался в руки. А тут влип. Он снял чистую комнату в трактире возле мельницы Корнеева. Бандит не очень-то и скрывался. Приглашал тех, кто охотно купит ворованное, лишь бы подешевле, и устраивал аукцион. Об этом узнал Балтабек Мукашев и пришел туда под видом жуликоватого торговца. Разведал, что хотел, и следом явился Забабахин со своими орлами. Жумабаев слыл отчаянным, и Кузьма Павлович приготовился к бою. Действительно, пришлось стрелять в воздух. Барантач пытался убежать, но получил ножнами по голове и сдался. Губернатор Галкин объявил подъесаулу благодарность. Жулики стали спешно разбегаться из города.
Подпоручик Лыков-Нефедьев отлучился к месту своей постоянной службы в приграничный Джаркент. Вернулся оттуда с подкреплением в лице новых помощников. Их вокруг разведчика крутилось два десятка, причем лишь трое — Ботабай Ганиев, Сабит Шарипов и Даулет Беккожин — служили по вольному найму и получали жалование. Остальные были их друзьями или родственниками и помогали за скромный бакшиш. Алексей Николаевич больше рассчитывал на казахов, чем на полицию во главе с Забабахиным. И ошибся.
