Робер вздохнул. Мысль о том, что для достижения высоких целей приходится использовать низменные средства, с трудом укладывалась в голове.
– Ты ведь сам из Испании, брат Симон? – поинтересовался брат Анри.
– Да, сир, – с мрачной гордостью ответил белобрысый рыцарь. – Я из Астурии. Мои предки ни дня не были под властью нечестивых мавров!
Так беседуя, рыцари, сопровождаемые шателеном Тортозы, добрались до донжона, составляющего западную оконечность крепости. Он оказался отделен от основной части укреплений глубоким рвом, переходить который пришлось по довольно широкому перекидному мосту. Копыта лошадей, ведомых оруженосцами, глухо стучали по дереву настила.
Донжон был необычайно велик
[150]
и в случае, если враг захватит внешние укрепления, в нем смог бы укрыться гарнизон замка.
Внутри толстых, почти в туаз, стен обнаружился широкий, уходящий вниз ход, сделанный в виде пандуса.
– Так удобнее сводить лошадей и передвигать грузы, – простодушно пояснил брат Людовик, идущий впереди в сопровождении нескольких слуг, несущих факелы.
Под донжоном оказались обширные помещения. Грохот волн здесь стал сильнее, он походил на грозный рык разбуженного чудовища.
– Погрузку мы закончили еще до заутрени, с Божьей помощью, – сообщил шателен. – Но для вас места хватит.
Он остановился перед, как казалось, глухой стеной. Нажал на торчащий из пола рычаг, и кусок кладки со скрежетом отъехал в сторону, обнажив проход достаточных размеров, чтобы в него мог пройти конь.
– Прошу за мной, сеньоры, во имя Господа, – брат Людовик сделал приглашающий жест и первым ступил в проход. – Все тут устроено, чтобы снабжать гарнизон с моря в случае осады, но и в мирное время мы пользуемся тайным причалом не без пользы, во славу Всевышнего!
Пройдя через проход, рыцари очутились на узком каменном уступе, тянущемся вдоль стен донжона. У самых ног плескались волны, свежий ветер бросал в лицо соленые брызги. В слабом свете звезд можно было различить громоздкий силуэт большого нефа.
– Эй, на борту! – крикнул шателен. – Заснули?
– Никак нет, сир! – над бортом появилась чья-то голова. – Как можно, во имя Пречистой Девы? Ждем, когда дозволите отправиться!
– Уже дозволяем, Эбруэн, – приказал брат Людовик. – Примешь на борт братьев, и можешь плыть!
Погрузка не заняла много времени. По трапу завели лошадей, оруженосцы и сержанты перетащили груз. Последними поднялись на борт рыцари.
– Да пошлет вам господь попутный ветер! – крикнул на прощание брат Людовик, поднимая руку.
Неф медленно отошел от причала. Развернулся, и впереди оказалась лишь безбрежная поверхность моря. Высящийся над волнами донжон остался позади. Стало видно, что с запада он укреплен двумя навесными квадратными башенками.
А еще дальше, над горами, протянувшимися на горизонте, всходил месяц. Из-за вершин уже торчал его лоснящийся, словно отделанный серебром рог.
Волны, обласканные упавшим с неба светом, мягко заблестели, зато замок Тортозы стал черным и почти слился с берегом. Чуть севернее виднелся город – цепочка тусклых огоньков.
– Прощай, Святая Земля, – проговорил брат Анри.
– Почему так грустно, сир? – спросил Робер. – Ведь мы же сюда еще вернемся!
– Кто знает, – ответил де Лапалисс, и лицо его было грустным. – Все в руке Господней!
15 октября 1207 г.
Прованс, Марсель
Из-за горизонта медленно поднимался низменный, пологий берег. Холмы Прованса, такие зеленые в мае, когда Робер отплывал в Святую Землю, сейчас казались серыми и безжизненными. Марсель съежился под бесцветным осенним небом. Виднелась высоченная стена аббатства Святого Виктора, снабженная двумя башнями, размерами напоминающими донжоны.
– Вот и прибыли, с помощью Пречистой Девы, – сказал брат Анри, стоящий у борта. – Клянусь Святым Отремуаном, я изрядно соскучился по твердой земле!
– Ничего, сир, скоро вы ступите на нее, – со смешком ответил Толстый Эбруэн, капитан нефа, только что завершившего долгий путь по терзаемому осенними бурями морю. – Не будь я самим собой!
– Выгодный рейс, сеньор Эбруэн? – вступил в разговор брат Готье. Он, Робер и командор были из тех немногих братьев на борту, которых совершенно не мучила морская болезнь. – Пряности пойдут по хорошей цене?
– Откуда же мне знать, во имя Святого Николая? – расплывшись в хитрой улыбке, воскликнул капитан, напоминающий сложением винную бочку. – Но честно скажу, подобные рейсы не часто случаются. В основном возим паломников. По девятнадцать су с человека!
– И сколько их убирается на вашем судне? – поинтересовался Робер.
– Если следовать статутам, – капитан на мгновение задумался, – и на каждого паломника отвести место два с половиной пана
[151]
в ширину и семь панов в длину, то около пятисот человек уберется!
– Ничего себе, – покачал головой Робер. – Немало!
– Воистину так, – согласился капитан. – Но мы уже прибываем! Позвольте, сеньоры, мне вернуться к своим обязанностям!
Над палубой разнесся его зычный окрик. Матросы забегали, засуетились.
Неф медленно и величественно входил в порт Марселя.
18 октября 1207 г.
Лангедок, дорога Бокер – Ним
– Во имя Господа, брат Анри, может быть, вы хоть сейчас скажете нам, куда мы направляемся? – голос брата Андре звучал напряженно.
Вчера отряд переправился через Рону и сейчас двигался на юго-запад по старой римской дороге. Копыта звонко цокали по потрескавшимся каменным плитам.
– Увы, сеньоры, – ответил де Лапалисс с глубоким вздохом. – Приказом магистра я лишен такой возможности. Могу лишь сообщить, что мы должны добраться до Тулузы.
Брат Жиль изумленно крякнул, прочие рыцари промолчали, но лица их выглядели весьма красноречиво. Да и Робер чувствовал себя несколько странно – он ожидал, что после переправы отряд двинется на север, к Парижу. А там и родная Нормандия рядом…
Надеждам молодого рыцаря не суждено было сбыться.
Лошади неторопливо перебирали ногами, отмеряя туаз за туазом, а вокруг простирался благодатный, цветущий край. Даже унылое время не могло скрыть его очарования. Виноградники сменялись фруктовыми садами, чтобы уступить место оливковым рощам.
Все это в куда лучшую сторону отличалось от туманной и холодной Нормандии, и Робер невольно ощутил зависть. Тут же устыдился собственного греха, но гадостное ощущение осталось.
– Кому принадлежат эти земли? – стремясь поскорее забыть о проступке, спросил он у брата Анри.
