По сути, боязнь неудачи – это недоверие. Недоверие к себе – что вы забудете свою речь или что вы полный идиот и не можете сказать ничего стоящего. И недоверие – или страх – к другим. Когда мы чего-то боимся, мы обычно представляем себе худший вариант развития событий. Толпа в нашем воображении превращается в холодного грозного зверя. Люди не хотят поддержать вас, они хотят вас распять.
Боязнь неудачи распространяется и на творчество. Некоторые авторы боятся начинать, думая, что им нечего сказать, или считая, что не владеют затейливой литературной речью, которая должна им помочь рассказать свою историю. Или они боятся, что миру не понравится их работа. Это естественно. В конце концов, когда мы говорим, что мы писатели, люди редко открывают свои теплые объятия поддержки и похвалы. Обычно они спрашивают что-нибудь вроде «А чем ты на жизнь собираешься зарабатывать?» или «А у тебя есть публикации?». Или, что еще хуже, просто говорят: «А…»
Я наслушался всякого. Много лет я никому не показывал свои истории. У меня была магистерская степень по писательскому мастерству, так что я мог похвастаться всеми твердыми наростами, которые появляются на творческих семинарах. И все равно я писал в одиночестве, защищенный растущими баррикадами. Думаю, в глубине души я считал, что мои истории недостаточно хороши, – или боялся, что реакция других покажет это. Возможно, я волновался, что меня разоблачат как творческого шарлатана, дилетанта, дурака. Одно из определений стыда – ощущение слабости и несовершенства в области, в которой мы должны показывать силу и компетентность.
Я рассылал рассказы в литературные журналы, потому что их читали только анонимные редакторы, а их реакция была для меня не так важна. Даже когда один из них публиковали, я редко давал его почитать друзьям и родным и отклонял предложения декламировать свои сочинения на публике. Мне нравится писать о темной стороне жизни, мрачных моментах и невысказанных желаниях, пронизывающих людское сознание, и, наверное, я боялся, что люди станут судить обо мне по таким историям.
Писатели часто опасаются, что их жизнь спутают с текстом. Я вырос в небольшом городке, где жизнь любого человека всегда под наблюдением. Этот страх навсегда впечатался в мое сознание и наверняка усилился со временем.
Но потом я стал иногда показывать отрывки своих работ подруге по работе. Это внезапное нахождение читателя оказалось воодушевляющим опытом. Просто показав историю ей и услышав ее реакцию, я понял, что замкнутость одиночества превратила меня в скупого писателя, и осознал, насколько изменилась моя манера изложения, когда я начал писать с намерением «зацепить» человека, который будет это читать. В конце концов, стремление стать писателем в своей основе – акт щедрости: мы хотим поделиться историей с другими, подарить им мир, который откроет двери идеям и полету воображения.
Единственный способ добиться этого – открытость души. Это может казаться опасным – и даже быть опасным. Хорошая история возникает, когда автор спускается, а то и падает в недра уязвимости и искренне распахивает душу в поисках правды, которая иначе не будет рассказана. Мои любимые истории – те, в которых я чувствую, что автор ведет со мной личный разговор.
Но рассказать такую историю – одна из самых сложных задач для писателя. Брене Браун, исследовательница и преподавательница Хьюстонского университета, изучающая стыд и уязвимость, утверждает: треть людей, с которыми она беседовала, могут припомнить «творческий шрам», конкретный инцидент, когда им сказали, что у них нет таланта художника, музыканта, писателя или певца. Мне кажется, эта цифра занижена. Думаю, у каждого есть какой-нибудь творческий шрам. И большинство лечат свои шрамы, закрывшись от мира. Стоическая демонстрация неуязвимости может показаться сильнее, чем слабость открытости.
Но быть уязвимым – не значит быть слабым. Наоборот. Чтобы рассказать историю по-своему, противостоять непростой истине и рисковать обнародованием вашего рассказа, нужна смелость. Найти ее в себе, конечно, нелегко. Для этого нужно преодолеть страх стыда – страх, что мы ущербны, недостойны, – а стыд существо шумное. Он кричит писателям так и эдак: «Ты недостаточно хорош!» Ваша история не оригинальна. Ваши персонажи – фигурки из картона. Ваши любовные сцены смешны. Ваши диалоги чересчур сентиментальны.
Полагаю, именно поэтому я так долго не показывал свои истории. Но я должен был спросить себя: почему я стал писателем? Я составил список. И вот что я выяснил: я хотел облечь в слова потаенные уголки человеческих душ, понять отчаянные выпады, которые делают люди, чтобы придать жизни смысл. Я хотел исследовать парадоксы существования: как желание может вступать в конфликт с верой, как оно становится опасным. Жизнь таинственна, тонка, неописуема – одинаково пугающа и прекрасна, – и я решил, что мой долг как писателя – рискнуть насмешкой, чтобы показать мою правду. Зачем описывать прилизанную версию жизни? Я решил высказать все, что для меня важно, даже если меня из-за этого будут принижать. Ведь только через такие поступки мы устанавливаем связь и понимаем друг друга.
Искусство, по сути, акт обнажения. Художник распахивает шкафы, осмеливается ступить в темные подвалы и копается на чердаках наших душ.
Каждое предложение, абзац, история требуют особой храбрости. Так что отодвигайте границы прозы, как Джеймс Джойс, или создавайте фантастические вселенные, которые могут сравниться с мирами фантаста Октавии Батлер. Как вор проникает в банк, вы вскрываете замок человеческой души. Используйте все, даже сомнение, чтобы рассказать свою историю. Тогда вы найдете не стыд, а живительную связь. Люди оценят ваши смелость и щедрость. Они будут аплодировать вам за то, что вы рассказали их историю, которую они не могут поведать сами.
ПОПРОБУЙТЕ
Рискните быть открытым
Настройтесь на моменты, когда вам что-то мешает. Остановитесь, чтобы услышать придирчивые и скептические голоса внутри. Задайте себе такие вопросы: не избегаете ли вы правды в вашей истории? Не уклоняетесь ли от неудобных тем, таких, которые могут привлечь внимание к вам и заставить вас почувствовать себя уязвимым?
23. Падайте чаще. Падайте лучше
Никто так не умеет переживать неудачи, как писатели. Каждый день приносит с собой новые неверные повороты, сомнения, полосы удаленного текста и бесконечные перетасовки. Между книгой в вашем воображении и той, которую вы пытаетесь изложить на странице, непреодолимая пропасть. Сложно не сравнивать свои слова с идеальным представлением, не говоря уже о работах ваших любимых авторов. Ваши слова отказываются петь так, как вам хочется.
Можно даже сказать, что творчество – тренировочная площадка для неудач. «Сочинение – ежедневное отчаяние, не говоря уже об унижении. Прямо как в бейсболе: ты терпишь неудачу в двух третях случаев», – сказал однажды Филип Рот, который, несмотря на все «страйк-ауты», стал обладателем таких наград, как Национальная книжная премия и Пулитцеровская премия.
Но «неудача», пожалуй, не совсем правильное слово. Оно ассоциируется с негативом, катастрофой и стыдом. Однако это не всегда так, особенно в литературе. На самом деле это благодатная почва для инноваций. Как так?
