44. Пишите от лица персонажа
Иногда имя – ваше имя – может помешать творчеству. Иногда ваше самоощущение, личность, история и ожидания по поводу того, кто вы и кем хотите быть, сужают историю, вместо того чтобы расширить ее.
Разве не здорово писать отчасти в шапке-невидимке, не чувствуя, будто нас рассматривают под микроскопом, и не слыша, как потенциальные критики рычат, словно ротвейлеры? Разве не здорово писать от лица другого человека – бесцеремонного щеголя, возможно, слегка безрассудного? Или от лица человека другого пола или возраста? Кого-то другого – того, кто станет проводником для истории, оживит ее и у кого есть опыт, к которому у нас нет доступа?
Иногда вам нужен двойник – брат, сестра, новый друг или все сразу, – чтобы получить доступ к своей истории. История живет в вас, как семя, возможность, которая хочет расти. Но для этого ей нужен правильный путь.
Если это ваш случай, вы понимаете, почему так многие авторы использовали псевдонимы, гетеронимы, криптонимы, литературные маски – персонажей со сложной, богатой деталями историей, которые создают нового писателя с новым голосом.
Новое имя может подарить удивительное ощущение свободы. Застенчивый оксфордский математик из викторианской эпохи по имени Чарльз Лютвидж Доджсон отпускал фантазию в полет, только когда использовал защитную маску Льюиса Кэрролла. Писательница Элис Шелдон (Джеймс Типтри-младший) решила скрыть пол в жанре научной фантастики, где доминируют мужчины, как это делали многие другие женщины, иногда просто для того, чтобы их работы рассмотрели на предмет публикации. Сестры Бронте сначала писали под мужскими псевдонимами Каррера, Эллиса и Эктона Беллов. Амандина Люсиль Аврора Дюпен писала под именем Жорж Санд, а Мэри Энн Эванс знали как Джорджа Элиота. Джордж Оруэлл сменил свое настоящее имя Эрик Блэр, потому что сочинения о бедности требовали достоверности, которой не было у аристократа Эрика Блэра. Патриция Хайсмит опубликовала первый лесбийский роман со счастливым концом под псевдонимом Клэр Морган.
Псевдоним позволяет писать более опасные вещи, брать на себя риски, которые слишком страшны или слишком запретны, чтобы говорить такое под собственным именем. Псевдоним позволяет примерить образ более экзотичный или привлекательный, чем ваш собственный, изменить то, как вас видят другие. Он как силовое поле, которое вы сооружаете вокруг себя; он защитит от упреков, нежелательной критики, оценивающих взглядов других. Возможно, вы захотите написать книгу, частично основанную на вашей жизни, но не желаете, чтобы люди читали между строк и выносили суждения. Возможно, вы не хотите, чтобы ваши друзья и родные искали себя в ваших историях (люди часто считают, что вы пишете о них, даже если это не так).
И, главное, псевдоним позволит вам изменить самовосприятие. Мы все загнаны в своего рода угол личности – коробку, которую зачастую создаем сами. Поэтому новое имя = новая личность = новый писатель.
С новым именем вы получаете новую личность, но не останавливайтесь на имени. Джоан Роулинг – уже знакомая с работой «под маской» (ее редактор посоветовал ей использовать инициалы и добавил «К», поскольку у нее не было второго имени) – сочинила историю Роберта Гэлбрейта, «автора» мистических романов для взрослых. Роулинг создала детальную биографию «грубоватого» Гэлбрейта, бывшего военного агента, работающего в сфере личной безопасности. Он стал для нее реальным человеком.
Я никогда ничего не публиковал под псевдонимом, но писал черновики историй «в образе» персонажа, которого я называю Тедом Парамором: по имени писателя, о котором прочел в биографии Фрэнсиса Скотта Фицджеральда. Почему-то мне понравилось это имя. Тед более начитан, чем я, и более утончен. Его не заботит, что о нем думают другие, он любит иногда описывать шокирующие сцены. Просто так. Он никогда не отказывался попробовать новое и знает всех в городе; его вечеринки посещают художники, балерины, боксеры, бывшие матадоры, проводники и шеф-повара. Когда я пишу от имени Теда, я становлюсь ярким человеком.
Не обязательно останавливаться на одном псевдониме. У Теодора Гейзеля (Доктора Сьюза) их было три. У Лоуренса Блока – шесть. У Дина Кунца, по последним подсчетам, – одиннадцать. Я тоже заигрывал с другими псевдонимами (например, Матильда Портер, которая была моим «соавтором» в нескольких историях с женщинами в качестве главных героев). Взгляд на мир глазами другого человека может обусловить совсем другой язык, поэзию, которую иначе вы могли бы игнорировать.
«Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет»
[14], – написал Шекспир. Но это не совсем верно. Каждое слово несет в себе коннотации, жизненные пласты. Поэтому, поменяв имя, вы становитесь другой розой, другим писателем.
ПОПРОБУЙТЕ
Станьте кем-то другим
Выберите имя и придумайте биографию для нового автора – вашей новой версии. Напишите рассказ, стихотворение или отдельную сцену, примерив эту новую личность, и посмотрите, какие новые слова появляются. Если хотите пойти дальше, создайте профиль в Twitter для вашего нового Я. На кого подпишется ваш альтер эго? Как он/она станет комментировать мир? Станьте кем-то другим.
45. Упорствуйте после отказа
Получать отказ – значит быть писателем. Иногда издатель отвергает вашу работу. Иногда друг или член семьи нелестно высказывается. Иногда вы сами себя отвергаете. Отказ для писателя – как вода для рыбы. Правда, он не содержит жизненно важных питательных веществ и кислорода.
Или содержит?
Много лет назад, до того как я по-настоящему познакомился с литературной жизнью, я пошел на уроки карате. Я не был Брюсом Ли. Я никогда не отличался гибкостью и всегда с трудом держал равновесие, потому и решил пойти на занятия. В первый день инструктор познакомил нас с понятием «осу», японским сокращением от «оси» («толкать») и «синобу» («терпеть»), – ключевой концепцией карате, которая означает терпение, решительность и настойчивость. Мой инструктор объяснил мне, что ученики не должны отвечать что-то вроде «Да, сэр», когда им дают команду, а вместо этого говорить «осу» – «я буду стараться». Это тонкое различие, но важное. Говоря «осу», вы обещаете проявить терпение во время стрессовой тренировки, упорствовать и продолжать попытки. Акцент делается на стремлении, а не просто на действии.
Это нелегко. Отказ может показаться настоящим заговором всех вселенских сил. Страх получить его у нас в крови: мы не хотим быть изгнанными из племени. Но обычно отказ не что-то личное. Он может быть случайным, непреднамеренным или непродуманным. Я читал заявки на публикацию в нескольких журналах. Если приходится читать 300 рассказов с целью отобрать 10, знаете, как много «почти проходят»? Слишком много безликих, слишком много «почти». Конечно, любые критерии по своей природе субъективны. Нет объективных правил оценки истории. Всё всегда упирается во вкус редактора и цели публикации. Именно поэтому столько прекрасных книг сталкивались с массой отказов.
