Сколько прошло с тех пор времени, как покинула она место, где погибла Купава, Влада потеряла счёт. Казалось, что вечность, а солнце будто замерло. По одну сторону пролегала бурная река, по другую — каменные откосы, поросшие диким лесом. Вскоре пыльная дорога стала труднопроходимой для лошади, а следов лагеря Влада так и не приметила. Стоило бы в чащу углубиться, да боялась из вида реку потерять. Взяло отчаяние, что заплутала и не туда путь свой держит.
Лошадь начала спотыкаться — средь камней ей и копыта негде стало поставить. Места открывались всё неприветливее, враждебнее. Торчали суровые скалы средь зарослей елей, каменная насыпь глыбами стелилась по берегам — только пешему преодолеть её. Русло реки сузилось — легко вброд перейти. Тогда Влада спешилась, отстегнув удила, пустила кобылицу на волю. Пошла пешей.
Влада очень пожалела, что не поискала обуви в вещах веренегов. Острые камни больно врезались в ступни, совсем сбила их в кровь, и поняла она это только тогда, когда случайно обернулась и увидела бурый след за собой. Пришлось остановиться.
Опустившись на рассохшееся дерево, Влада вытянула ноги, прикрыла глаза, и сразу на неё навалилась свинцовая усталость. И тогда ноги от ступней до колен нещадно заныли, защипали. Какое-то время Влада сидела без движения, перетерпливая боль. Журчала успокаивающе река, громко щебетали птицы.
Передохнув немного, Влада заставила себя подняться и покинула своё место, приблизилась к кромке реки. Морщась от рези и жжения, окончательно поняла, что с раненными ногами ей не двинуться с места. Склонившись, зачерпнув чистой холодной воды, испила, умылась, смывая грязь с лица и шеи. Хорошо бы искупаться, смыть с себя пот и запах крови, которые оставили на ней тати, но не решилась — вдруг веренеги рядом. И в ответ мысли этой за спиной послышалось конское ржание, отдалось эхом по округе, сотрясая воздух.
Влада лихорадочно всмотрелась в еловую чащобу. Тут же мелькнули тени средь стволов. Не помня себя, кинулась под валуны, вжимаясь в холодную, покрытую мхом расщелину.
Зашуршал щебень под сапогами, и тут всё стихло. Владу будто молнией пронзил ужас, когда посмотрела она на землю — прямо от неё тянулась алая дорожка.
Снова раздался скрежет камней — обнаружив её след, кто-то приближался быстро и решительно.
Влада сглотнула, сильнее вжалась в расщелину.
Из-за валуна выскользнула статная фигура. В груди Влады ёкнуло, подумала — Мирослав, едва с дыханием не рассталась. Но как только тот вышел из тени, Влада разглядела Дарёна.
— Слава Вешним Богам! — выдохнул он.
Махнул рукой, давая знак дружине выходить из укрытия.
Дарён быстро скинул с себя тяжёлую суконную накидку, подступил, накрыл Владу и, молча подхватив её с земли, понёс под сень деревьев. Тут же она оказалась средь воинов в броне и при оружии. Гридни засуетились, стали разбивать костёр, выуживать запасы воды, посматривая на найденную невесту.
Княжич опустил её на расстеленную волчью шкуру, полез в седельные сумки, снимая бурдюки с водой и отварами. Влада запоздало, но безмерно обрадовалась встрече с княжичем. Но тот напряжён и мрачен был, заговаривать не спешил.
Он приблизился, присел на корточки подле костра, повесил чугунок над пламенем, влил в него воды. Выудив из мешка чистые тряпицы, принялся рвать на лоскуты, один из них смочил водой, поднялся и подступил к Владе.
— Я сама, — забрала она ткань. — Мирослава… не нашли? — прикусила язык, понимая, какую чушь спросила, но так хотелось верить в чудо.
Дарён лишь виновато посмотрел на неё и покачал головой.
Внутри всё опустилось.
— Хорошо, что хотя бы тебя отыскали, — лишь сказал он.
Тут Влада и не сдержалась.
— Это всё Всебор, он в заговоре с Бату. Мирослава забрал вождь там, у капища...
— Я всё знаю, — прошептал княжич, виновато опуская глаза.
Гридни теперь смотрели на Владу с большим интересом. Выглядела она скверно: мятая рубаха прикрывала израненные, в глубоких царапинах, ноги, волосы спутались, и чтобы разодрать их, понадобится много времени.
— Я найду брата! — успокаивающе отозвался Дарён.
— Я с тобой поеду, — кинулась было Влада, но Дарён остановил её суровым взглядом, тем самым, каким смотрит в тяжкие от бремени проклятия дни свои Мирослав. Влада поникла.
— Не могу тебя взять и жизнь твою опасности подвергнуть. И так наломал дров немало. Вот и Мирослава ругал за то, а теперь сам ошибся. Надо было смотреть лучше... — княжич погрузился в мрачные думы, но быстро опомнился. — Погляди, крови сколько, перевязала бы ноги.
Влада принялась осторожно промывать раны влажной тряпкой, другими лоскутами обмотала ноги, правда обуть всё равно было нечего. Влада всхлипнула и только тут поняла, что плачет. Все переживания, что пришлось ей испытать, обрушились на неё градом. Как бы ни старалась не рыдать, а всё не выходило.
— Что же с вами сталось? Купава где? — начал задавать непростые вопросы Дарён.
— У них лагерь в лесу. Они нас с Купавой туда хотели отправить… — Влада запнулась, вспомнив про подругу, так и не смогла больше произнести ни слова, слёзы задушили.
Дружинники смотрели на неё участливо, и Влада, как могла, прятала глаза.
Забурлила вода. Дарён, развязав один из узелков, бросил в неё щепотку каких-то трав, перелил содержимое в чару и вручил Владе.
— Пей и расскажи всё по порядку, как было. Не торопись.
Влада, не возражая, приняла чашу. Обжигая губы, отпила, ощутила на языке вкус мяты и чабреца. Поглядела на гридней. Дарён понял её жест, дал знак оставить их.
Погрузившись в тишину, Влада поведала Дарёну всё, что случилось с ней в эту долгую ночь. И про поход на капище, и о том, как уснул Мирослав беспробудным сном. Рассказала и о Купаве с Добраном. Про хана Бату с его воинами — сколько их и при каком оружии. И про то, как утопили подругу.
Дарён же хмурился всё больше, а взгляд его темнел пуще. В серо-золотистых глазах засверкали молнии ярости. Он не перебивал, выслушал внимательно. А когда Влада замолкла, не спешил говорить, поднял глаза и спросил только:
— Двоих татей мы нашли убитых и по следу твоему пошли. Потом на лошадь натолкнулись, — Дарён обратил на неё тревожный взгляд. — Скажи, Влада… Они тебя не…
