Влада не ответила. Тогда Вятко вдруг подступил, накрывая её тенью, схватил за плечи, сжал. Не сильно, но внутри похолодело. Он вынудил её посмотреть на себя, благо был уже одет. Золистые глаза Вятко сощурились и были так близко, что Влада рассмотрела искрящиеся крапинки внутри радужки с тёмной каймой. С влажных прядей капала жемчужная вода на его плечи, и на рубахе расползались тёмные мокрые пятна.
— Если ты боишься, что я трону тебя, то не переживай — насильно брать не стану, я не тать какой. Если бы этого хотел, то сделал это в первую ночь, — с этими словами он выпустил её.
Влада виновато опустила ресницы. И уж было хотела ответить, но тут раздался хруст, а потом ещё. Вятко замер. Влада подскочила с земли, сердце так и запрыгало.
— Это волк, — понял он сразу, выдёргивая нож из-за пояса.
И в самом деле, из чащи показался зверь, да ещё какой! Влада таких волков отродясь не видела. Огромный, с телёнка, он смотрел из-за еловых зарослей голодными глазами, щетинил холку, скалил жёлтые зубы, готовясь к нападению.
Внутри так и обомлело всё.
— На дерево, только медленно, — велел Вятко, толкая Владу к дикой яблоне.
Но волк, издав утробный рык, кинулся к добыче. Влада успела залезть на сук. Вятко, было, тоже подтянулся. Но вдруг заорал истошно — волк впился зубами ему в щиколотку, сдёрнул с ветки.
Влада в ужасе наблюдала, как Вятко сцепился с волком в смертоносной схватке. Катаясь по земле, сын кожевника пытался ухватить зверя за пасть, но тот ловко вырывался и клацал зубами, намереваясь оттяпать юноше то, до чего дотянется. Княжна зажмурилась, чтобы не видеть, как зверь вот-вот достанет шею и порвёт жилы. Испуг заставил её задеревенеть и не шевелиться. Слышала только храп и взвизги зверя или Вятко, так и не смогла понять. А когда открыла глаза, серо-бурый волк лежал мёртвый с неестественно повёрнутой головой, растянувшись в сухих ветках — напоминал человека. Может, это и был оборотень...
Вятко, утирая кровь с губ, медленно поднялся на ноги. Посмотрел вверх, на Владу.
— Ты цела там? — спросил он слишком спокойно.
Влада мгновенно соскочила с ветки наземь, осмотрела юношу, не понимая, чья кровь была на нём — его или волка.
— Пошли, — сказала она, утягивая его к реке.
Прочь от места схватки, подальше от крови — запах может привлечь не только остальных лесных зверей, но духов не самых доброжелательных, какие могли водиться в глуши.
Укрывшись у журчащего ручейка, заставив Вятко сесть на тёплый, нагретый солнцем валун, принялась обмывать его плечи, грудь, лицо. Почувствовала под руками, как колотится его сердце. И только тогда смогла понять, что тот был ранен — три глубоких царапины проходили по груди, одна — по шее. Помимо оставленных когтями борозд, зияли на запястьях следы от зубов. Сердце её от увиденного затрепыхалась, а может, и от испуга. Не в силах оправиться от потрясения, Влада стала сбивчиво читать заговор на остановку крови и заживление ран. Губы её дрожали, пока наговаривала.
— На море на Океане… на острове Буяне лежит бел горюч камень-алатырь. На том… камне-алатыре сидит красна девица, швея-мастерица, держит иглу булатную, руду жёлтую… зашивает раны кровавые. Заговариваю я от укуса. Булат, прочь отстань, а ты, кровь, течь перестань.
— Ты что же, чародейка? — повернулся Вятко.
— Помолчи лучше, — посоветовала она. — Перевязать бы...
Тогда Вятко, морщась от боли, потянул изодранную рубаху со спины, порвал её на лоскуты. Влада быстро перевязала его. Руки её дрожали.
— Холодные у тебя пальцы, — сын Томилы перехватил её запястье, сжал в своих ладонях, которые, супротив её, были горячими, что огонь.
— Испугалась? — спросил он приглушённо, заглядывая проникновенно в глаза Влады, и она, как зачарованная, не смогла отвести их.
Чувствовала только, как горит кожа Вятко, и как её сердце бьётся гулко, а в животе сворачивается комок волнения. Рада была бы отвернуться, да не смогла. Тогда Вятко осторожно склонился, слегка коснулся её губ своими израненными губами. И на этот раз Влада не отпрянула. Выждав немного, Вятко вновь прильнул к её губам, на этот раз в требовательном, но столь нежном поцелуе, что голова Влады поплыла, а сама она после испуга и лютого переживания обмякла, растаяла, что снег по весне. Не смогла отстраниться. Вятко был слишком упрям, а она — слаба и растревожена, позволила обнимать её крепко. Он целовал её шею, оглаживал плечи, увлекая на изумрудную траву. Сквозь туман в сознании билась отчаяние, но Влада так перепугалась, что не смогла более думать, прошептала только:
— Ты ведь обещал…
— Не могу сдержаться, ты теперь перед моими глазами и здесь, — прохрипел он, положив её руку себе на грудь.
Под ладонью она почувствовала ретиво бьющееся сердце, но вовсе не от страха и усталости, а от возбуждения.
В голове Влады зашумела кровь, прикосновения Вятко были такими успокаивающими, что она, закрыв глаза, наслаждалась его силой. Не отринула и тогда, когда он развёл её колени, нависая сверху.
— Влада… — прошептал Вятко, сжимая её грудь, гладя живот.
От этого мурашки разбежались по всему телу, всё больше погружая Владу в туман. Желание робко свернулось внутри, разливая по напряжённому телу томление, заставляя забыть обо всех горестях. Влада желала соединиться скорее, загораясь, и Вятко, почувствовав это, поторопился, развязывая на портах тесьму, но не спешил, погладил сперва её плечи, поцеловал в висок, провёл языком по её губам, прошептал:
— Влада, ты такая красивая....
Влада занемела, показалось, будто это Мирослав говорит. Лицо её загорелось, а к сердцу так и подобрался холод.
— Нет, пусти! — Влада выкарабкалась из его объятий.
Одёрнула платье, поправила ворот, косу. Взяло её такое отвращение к себе же, что не смогла даже посмотреть на Вятко, который поднялся с земли. Ужаснулась тому, что могло только что произойти. Это просто дикая усталость, переживание за Мирослава. Влада посмотрела на Вятко. В глазах его было лишь неутолимое желание. Не сказав ни слова, он пошёл к реке. Влада же отступила под сень деревьев, наблюдая, как сын кожевника склонившись, принялся умываться.
Сделав ещё шаг назад, потом ещё, Влада опрометью побежала в чащу, не останавливаясь ни на миг даже тогда, когда в боку закололо, и зашлось дыхание, а ноги начали подгибаться. Всё бежала до тех пор, пока не упала во влажные заросли волчьего лыка. Ноги зудели, в груди бешено колотилось сердце, в глазах темнело. Влада накрыла лицо руками и затаилась, вслушиваясь через клокот сердца в тишину леса. На этот раз за ней никто не гнался. И хорошо…
Отняв руки от лица, Влада ахнула — сверху на неё упала тяжёлая сеть.
ГЛАВА 18. Чертог ведьмы
Скажи, река, мне, скажи мне, эхо дальне,
В каких краях рассвет тебя встречает,
