Младен Анастасиевич облегчённо вздохнул и снова заулыбался.
— Не делай трагический вид, — сказал он, по-дружески обнимая Юрека за плечи. — Тебя никто не станет посылать на эшафот, если ты, конечно, не залезешь туда по своей доброй воле... или с дурной головы. Но с головой у тебя всё в порядке, так что у меня нет сомнений в успехе предстоящей операции.
— Операции?..
— Именно так. Речь идёт ни много ни мало об освобождении христиан от мусульманского владычества. Ты сам был рабом и видел, как турки и татары торгуют православными словно скотом. Это не должно продолжаться! Мы хотим освободить Сербию от османского ига, и в этом нам помогает весь христианский мир. Ну что, убедил я тебя?
— В какой-то мере... — неопределённо ответил Юрек.
— Ты всё ещё опасаешься предстоящего дела. Это понятно. Неизвестность пугает больше видимой опасности. Тогда слушай: завтра я отправляю в Калемегдан обоз с одеждой для солдат гарнизона, а представителем компании для составления акта передачи будешь ты.
Всего-то... Юрек немного расслабился. А Младен Анастасиевич продолжал:
— И учти — твоей светлой голове придётся здорово потрудиться. Ты должен запомнить — в подробностях! — расположение орудий в крепости, пересчитать их, определить калибр. Память у тебя отличная, я это знаю. Конечно, прежде нам нужно немного потрудиться. Я покажу тебе нарисованный план крепости и объясню, как определяется калибр орудий.
— Это я и так хорошо знаю... — буркнул Юрек.
— Извини, забыл, что тебе пришлось повоевать... Что ж, всё это к лучшему. Значит, к опасностям тебе не привыкать. Хотя какая тут опасность? Турки вряд ли заподозрят купца-благодетеля в каких-либо дурных намерениях... если ты, конечно, не дашь им для этого повод. А он может появиться, ведь для того, чтобы рассмотреть всю крепость в деталях, тебе нужно будет залезть на самую высокую стену.
— Ну и как мне это сделать? Меня вряд ли пустят дальше складов.
Младен Анастасиевич хитро ухмыльнулся и ответил:
— Есть у меня один план...
Юрек тряхнул головой, отгоняя дурные воспоминания. В том, что ему предложил Младен Анастасиевич, конечно же, не было для него ничего хорошего. Какое ему дело до сербов и их борьбы против турок? У каждого своя свадьба. Но так уж вышло, что роль шафера на сербской свадьбе придётся исполнять ему. А кого бьют подгулявшие гости в первую очередь? Тут и гадать нечего, дело известное, — шафера.
И всё-таки, как здесь здорово... Юрек потянулся и, набрав полные лёгкие свежего воздуха, шумно выдохнул.
Калемегдан в переводе с турецкого языка — «Крепость битв», но Юреку больше нравилось название местности, на которой её построили — Фикир байыр («Холм размышлений»). Мысли и впрямь текли на холме плавно, мощным потоком, как Дунай, а глаза наслаждались великолепным видом, открывающимся с возвышенности. Хорошо бы полюбоваться местными красотами, стоя на самой высокой башне крепости, вспомнил Юрек план Младена Анастасиевича, и поскучнел. По его мнению, замысел серба был сумасбродным. Впрочем, долго пребывать в унынии ему не позволил скрип колёс тяжело нагруженных фур — по дороге к крепости шёл долгожданный обоз...
Дородный комендант крепости Гусейн-паша был сама любезность. Юрек со слов Младена Анастасиевича знал, что комендант — мздоимец, каких свет не видывал. Но содрать с Юрека хотя бы акче он не мог. Увы — не тот случай. Гусейн-паша, рассыпая любезности, испытывал танталовы муки. Это было прямо-таки написано на его круглом, как полная луна, лице с небольшими усиками. Гусейн-паша улыбался, но вид у него был страдальческим. Юрек добрый час водил его как большую рыбину, которая попалась на крючок рыболова. Но потом он сжалился над бедолагой и сказал:
— Уважаемый Гусейн-паша! Пока идёт разгрузка, не угостите ли меня чашечкой кофе?
— О, да-да, это хорошая мысль...
— И уж простите меня, коли что не так, — заговорщицки понизив голос, продолжал Юрек, — но у нас есть свои традиции. Я считаю, что наш подарок не грех обмыть добрым вином. Тогда одежде точно сносу не будет. Я тут захватил два кувшина превосходной кипрской мальвазии...
Кульчицкого известили, что комендант крепости не сильно придерживается норм поведения для правоверных и грешит — любит доброе вино и втайне наведывается к падшим женщинам.
— Цс-с-с! — зашипел комендант, прикладывая палец к губам.
Наверное, в этот момент он испытал огромное облегчение. Мальвазия! Поистине царская мзда. Один кувшин этого ценнейшего вина придётся распить с этим купцом-гяуром, а второй он припрячет, чтобы угостить своенравную красотку Зулейку, к которой временами не подъедешь даже на арабском скакуне. Ах, как хороша девка! Сладкая, как халва... Гусейн-паша даже причмокнул толстыми губами от вожделения.
— Пока фуры разгружают, мы поднимемся на самую высокую башню крепости, — сказал он любезно. — Слуги накроют там стол, и мы в полной мере сможем насладиться добрым кофе, мальвазией и великолепными видами Белграда и его окрестностей. И главное: нам никто там не помешает.
— Отлично! — не сдержавшись, радостно воскликнул Юрек.
И тут же прикусил язык — остынь, дурень! А ну как Гусейн-паша что-нибудь заподозрит... Но комендант уже торопливо семенил впереди него, на ходу отдавая нужные распоряжения. Мальвазия пришпорила толстяка как острая рыцарская шпора старую ленивую клячу...
Вид с верхотуры и впрямь был таким, что дух захватывало. Самая внушительная башня верхней крепости, куда Гусейн-паша привёл Юрека, защищала Калемегдан со стороны Дуная. И главное — там никто не мог подсмотреть, чем они будут заниматься. Юрек знал, что рядом с этой башней, внизу, стоит старая церковь — единственная, которую почему-то пощадили турки. (Ему уже приходилось в ней бывать.) Церковь скромно ютилась у наружной стены цитадели. Ниже неё, в небольшом дворике, находилась скромная православная часовенка, пользующаяся большим уважением у сербов. Она почти до половины ушла в землю. Из часовни вели ступеньки к святому колодцу, из которого верующие черпали воду, исцеляющую глаза и всякие болезни. Часовенка была увешена многочисленными иконками, старыми и новыми, в недорогих окладах с фальшивой позолотой.
Нижние оборонительные сооружения назывались «Водяною крепостью», потому что стояли на самом берегу и постоянно заливались водою в дождливое и весеннее время. Нижняя крепость представляла собой обнесённый высокими стенами обширный плац для всякого рода упражнений гарнизона Калемегдана. Здесь находились кварталы каменных казарм, склады, тюрьма, мельница для армейских нужд, жернова которой денно и нощно крутили ослики, пороховой погреб, мастерские и другие постройки неизвестного Юреку назначения. Там же виднелись и купола хамамов, где воины ислама отдыхали после учений.
Войти в нижнюю крепость можно было через двое ворот. За ними тянулись узкие проходы между стен, где несколько вооружённых человек способны были преградить дорогу целому отряду. Глядя на всё это, Юрек в невольном восхищении покачал головой — мощная крепость!
