Юрек перевёл взгляд на небольшой лагерь маркитантов с остатками обоза, спрятавшийся за холмом, где находился и его фургон, и ахнул он неприятной неожиданности. Один из отрядов конных акынджи каким-то образом умудрился обойти войско герцога с фланга (скорее всего, по глубокому яру, заросшему кустарниками) и напал на шатию-братию, состоящую из войсковых прихлебателей и мародёров. Удивительно, но нищие, калеки и уклоняющиеся от службы грабители вдруг проявили незаурядную храбрость. У многих было оружие, большей частью уворованное в арсенале, и они оказали акынджи ожесточённое сопротивление. Дрались с турками даже маркитантки.
Кульчицкий полетел вниз как птица. Любой ценой нужно спасти свой фургон! Он оставил его под присмотром Матушки Вилды, хотя там крутился и Драгош, но мародёру не было никакой веры, тем более что под досками, устилавшими низ фургона, Юрек хранил все свои деньги. Если он их потеряет, то о карьере негоцианта в славной Вене можно будет забыть. Маркитант Ежи Францишек Кульчицкий снова станет нищим, разве что свободным.
Но что такое свобода без денег? Он окажется в положении рыбы, которая сидит на кукане: и воды вдоволь, а значит, не задохнуться, но и радости от этого мало, потому как сорваться с кукана нет никакой возможности. А взаймы вряд ли кто даст, даже Младен Анастасиевич (к тому же серба ещё нужно найти). Время военное, когда жизнь человеческая не имеет никакой цены, и мало того, она может оборваться в любой момент. Вот «радость» будет кредитору...
Он подоспел вовремя. Двое конных турок наседали на Матушку Вилду, которая отмахивалась от них огромной сковородкой на длинной ручке. Наверное, ничего более подходящего она найти не успела, и теперь её жизнь висела на волоске.
С разбегу Юрек взлетел на круп коня турка, как орёл, напавший на куропатку. Полоснув османа ножом по горлу и сбросив тело под копыта, он выхватил из ножен карабелу (трофей от арамбаши гайдуков Ненада) и с диким воплем набросился на второго акынджи. Наверное, тот просто опешил, а может, испугался, увидев, как Юрек разобрался с его товарищем. Он попытался отбить удар Юрека, но как-то неуверенно, и на следующем замахе его голова покатилась к ногам Матушки Вилды. Неизвестно, чем закончилось бы сражение у остатков обоза, но тут на помощь маркитантам подоспел отряд драгун, и с акынджи вскоре было покончено.
Пока Юрек приходил в себя от боевого возбуждения, Матушка Вилда поймала второго коня и деловито сказала:
— Одна лошадь твоя, а другая моя. Это справедливо.
— Кто спорит... — отмахнулся Юрек.
— А ты, оказывается, совсем не трус... — Грубый голос маркитантки вдруг стал бархатным. — Здорово дерёшься. Спасибо, выручил. Я думала, что на этот раз пришла моя кончина. Очень тебе признательна. Теперь ты мой лучший друг.
Сказав это, она словно устыдилась временной слабости, нахмурилась и увела коня к своему фургону. Юрек слабо улыбнулся и позвал:
— Драгош! Где ты, сукин сын?
— Здесь я... — Валах вылез из-под фургона и начал отряхиваться.
— Вот и доверь тебе сторожить фургон. Почему не помог Матушке Вилде?
— Да она так размахалась своей сковородкой, что могла и меня нечаянно зашибить. Вот я и спрятался от греха подальше...
— Понятно. Как грабить крестьян, так ты в первых рядах, а как защитить своих товарищей, так тебя днём с огнём не найдёшь.
— Ну да, как только тебе нужно срочно что-нибудь достать, сразу зовёшь Драгоша, а если он решил спасти свою шкуру, так сразу стал нехорошим человеком, — с обидой ответил валах. — Между прочим, моя жизнь мне дорога, а Матушка Вилда всегда меня шпыняет, обзывает по-всякому. С какой стати я стану на её защиту? Кто она мне? Вот ежели бы ты был в опасности, тогда другое дело.
— И на том спасибо. Ладно, забыли. Готовь фургон. Скоро придётся драпать.
— Что, опять?!
— Ага. Похоже, будем отступать до самой Вены.
— Хорошенькое дельце... Думал поживиться чем-нибудь, когда турок разобьём, да видно не судьба.
— Жди. Всё ещё впереди.
— Хотелось бы верить... Между прочим, пошёл слушок, что император Леопольд готов заключить договор о взаимопомощи с Яном Собеским, королём Речи Посполитой... — Драгош понизил голос, словно рассказывал Юреку большую тайну.
— Так ведь Ян Собеский в обиде на императора Леопольда, который отказал польскому королевичу Якубу в руке своей дочери, — удивился Юрек.
— Эти императоры и короли ссорятся и мирятся по пять раз на дню. Между прочим, поляки замирились с турками по той причине, что Франция обещала им подкинуть деньжат для захвата Силезии, которую наш Леопольд отобрал у Польши. А теперь он набивается к Яну Собескому в союзники. Чудны дела твои, Господи...
— Да ты, я вижу, соображаешь в политике, как Матушка Вилда в маркитантских делах, — с иронией заметил Юрек.
— Народ говорит всякое, вот я и слушаю.
— Народ, это господа офицеры? — догадался Юрек.
— Ну...
— Нехорошо подслушивать. Особенно возле шатра герцога. Профос решит, что ты турецкий шпион, и повесит тебя на первом попавшемся дереве.
— Да я так, вполуха...
— И что там ещё попало в твои шаловливые ушки?
— То, что шляхта мечтает о войне с Турцией, где можно приобрести богатства и почести. А тут ещё масла в огонь подлил папа римский, напомнив полякам о позорных условиях перемирия с турками и о том, что Речь Посполитая — краеугольный камень христианства. Да и сами турки ещё те «союзники». Но главное заключается в другом: когда в Австрии запахло палёным, наш император значительно убавил свою спесь. И теперь готов просить помощи хоть у самого нечистого.
— Лишь бы Ян Собеский согласился...
— Куда он денется, — уверенно ответил Драгош. — Герцог Лотарингский в этом не сомневается. Потому сегодня и устроил битву.
— Лучше бы нам побыстрее убраться за Дунай, — мрачно сказал Юрек.
— Нет, не лучше.
— Почему?
— Так ведь между нами и турками тогда будет лежать широкая река. Уж очень хотелось бы пошарить в турецком обозе...
— У тебя одно на уме — где и что украсть.
— Тебе хорошо так говорить, ты при деле, — с лёгкой обидой ответил Драгош. — Вот накоплю денег, куплю такой фургон, как у тебя, и буду тогда денежку сшибать без всякого риска.
Мысль, которая бродила в голове Юрека в неоформленном виде, вдруг приобрела зримые очертания. Да, именно так!
— Купи у меня, — посмеиваясь, Юрек закинул крючок с наживкой.
— Шутишь? — встрепенулся валах.
— Ни в коем разе. Только не сейчас, а позже, когда мы дойдём до Вены. Надоело мне жить как трава перекати-поле. Тут главное в другом: сколько ты сможешь заплатить?
— Нет, ты меня разыгрываешь...
— Могу перекреститься, что говорю чистую правду! Но задаром фургон я не отдам, хотя и отношусь к тебе по-дружески. Прими это к сведению. В общем, соображай, да побыстрей.
