Очевидно, у Вас возникнут некоторые вопросы по этому поводу, и мне бы хотелось пригласить Вас к нам в школу для детального обсуждения, чтобы мы могли в скором времени взяться за выполнение всех необходимых процедур для участия Джеймса в данном мероприятии.
Для него этот конкурс – замечательный шанс, и мы уверены, что ему удастся блестяще выступить. Вы можете связаться со мной через секретаря в любое время, чтобы договориться о встрече, но я настоятельно рекомендую Вам сделать это как можно скорее, поскольку до конкурса остается немного времени и Джеймс должен подготовить для этого соответствующий проект.
С уважением,
Миссис С. Бриттон, директор
– Это же просто потрясающе! – говорит Джеймс.
Элли все еще не поднимает глаз от письма.
– Э-э-э. Ну да, наверное. – Она смотрит на Джеймса таким долгим взглядом, что ему становится не по себе, затем вытаскивает из-под столика стул и садится. – Но мы и так знаем, что у тебя блестящие способности. Тебе не нужно участвовать ни в каком конкурсе, чтобы доказать это.
Джеймс чувствует, что горячие слезы уже готовы брызнуть из его глаз.
– Но я хочу участвовать!
Элли постукивает по письму тыльной стороной пальцев.
– «…молодых людей, по той или иной причине оказавшихся в трудной жизненной ситуации ввиду неблагоприятных социальных или экономических условий…». Джеймс, это же подачка из жалости. Они поступают так, чтобы выглядеть благородными, но на самом деле они считают нас отбросами общества. Но мы не отбросы общества. И мы выше всего этого. Ты выше всего этого. И ты можешь делать все сам по себе, без того, чтобы кто-нибудь гладил тебя по голове и жалел тебя.
Джеймс вскакивает, и его стул с грохотом падает на покрытый линолеумом пол.
– Но я хочу! Я хочу участвовать в конкурсе!
Лицо Элли делается суровым.
– Джеймс. Они хотят, чтобы твой родитель-слеш-опекун пришел в школу поговорить об этом. Каким образом мы сможем это устроить?
– Пусть бабушка сходит, – хмуро бормочет Джеймс. – Ведь она наш опекун, разве не так?
– Ты хочешь, чтобы она все испортила? Чтобы ее поместили в дом престарелых? Чтобы нас разлучили и отправили в приемные семьи или в приют? – Элли оглядывается. – А где все-таки бабушка?
Элли выходит из кухни, все еще держа в руках письмо, и Джеймс следует за ней по пятам, как щенок. Они бегом поднимаются по лестнице, но бабушки в ее комнате нет. В ванной ее тоже нет. Ее нет нигде.
– Вот черт, – говорит Элли. – Она вышла из дома.
Элли, с Джеймсом за спиной, мчится обратно вниз, роется в кармане своей куртки и достает телефон. Набрав номер мобильного бабушки, она ждет некоторое время, потом сердито нажимает «отбой» и пробует снова. Элли пристально смотрит в глаза Джеймсу.
– Линия занята. Где она, черт возьми, и с кем разговаривает?
Элли ходит взад и вперед по маленькой гостиной, снова и снова набирая номер бабушки и пытаясь пнуть корзину с бельем, стоящую за диваном.
– Бабушка, – настойчиво произносит она в трубку. – Ты где? Почему твой телефон все время занят? Перезвони мне, как только это получишь.
– Может быть, она просто пошла в магазин, – предполагает Джеймс.
Элли трет рукой глаза.
– Ей вообще нельзя никуда выходить. Джеймс, если она вдруг заговорит с кем-нибудь, с кем не следует…
– Элли, так насчет конкурса…
– Джеймс. Не сейчас. Мы должны найти бабушку. Наверное, нам нужно пойти ее искать…
Раздается резкий стук в дверь. Джеймс и Элли переглядываются.
– О боже, – говори Элли. – Кто это еще?..
Джеймс собирается пойти открыть, но Элли его останавливает.
– Стой, я сама. А ты только ничего не говори, понял?
Она набирает полную грудь воздуха, закрывает на секунду глаза и в конце концов открывает дверь.
На пороге стоит бабушка, прижимающая к уху свой телефон.
– Да, да, теперь все в порядке. Я дома. Спасибо вам большое…
– Бабушка! – вскрикивает Элли. – Где ты была? И с кем это ты разговариваешь?
Бабушка торопливо заходит в дом, прижимая ладонь к груди.
– О, Элли, ты не представляешь, что со мной было. Мне пришлось выйти из дома, чтобы уладить кое-какие дела, но потом я немного заблудилась. Я не могла вспомнить, где нахожусь и как добраться домой. И мои ключи тоже куда-то делись. Но он помог мне найти дорогу.
Элли смотрит на телефон.
– Кто? Кто помог тебе найти дорогу?
– Астронавт!
Элли поворачивается к Джеймсу, и по ее искаженному лицу он видит, что она в бешенстве.
– Видишь? – произносит она сквозь зубы. – Видишь, почему она не может пойти на встречу с твоим директором? Теперь понятно, почему ты не можешь участвовать в этом тупом конкурсе?
Элли комкает письмо и швыряет его через всю комнату в мусорную корзину, стоящую возле бабушкиного кресла, а затем бросается к лестнице. Бабушка же тем временем продолжает улыбаться и повторяет:
– Это был астронавт. Это астронавт помог мне вернуться домой.
15
Это Глэдис!
Земля теперь еще дальше. До Марса остается пять миллионов миль по Гомановской траектории. Томас быстро узнал, что для полета на Марс недостаточно просто запустить корабль туда, где находится планета. К тому времени, когда корабль достигнет этой точки пространства, Марса уже там не будет. Поэтому кораблю задаются координаты, в которых Марс будет находиться – в соответствии с планом полета «Арес-1» – через двести восемнадцать дней. Так что теперь космический корабль мчится в пустоту, навстречу неизвестности. Томас не уверен, что именно он чувствует по этому поводу. Он испытывает смутное ощущение головокружения и отпадения от мира, но без того страха, какой можно испытывать, например, падая с вершины Блэкпульской башни. Впрочем, падение – это нечто весьма приятное, похожее на полет; что неприятно – так это удар о Землю. Но Томасу не предстоит никуда шлепнуться еще целых семь месяцев.
Он подплывает к иллюминатору и смотрит на незаметно удаляющуюся Землю. Томас ощущает внутри себя какую-то бесконечную пустоту, хотя он должен был бы переполняться ужасом или тоской, счастьем или волнением. Он не чувствует ничего подобного. О, иногда в его памяти всплывают залитые солнцем луга, сверкающее море, каштаны на сырой земле под деревом, звон бутылок в электромобиле, развозящем свежее молоко, шипение иглы на виниловой пластинке, запах новой книги, прикосновение чьих-то губ к его шее – и тогда его охватывает нечто, отдаленно похожее на чувство утраты, но по большому счету он не чувствует… ничего. В голове лишь пустота, которая возникает, когда стоишь в длинной очереди в банке, сжимая в руках свои документы и бездумно дожидаясь продвижения вперед. Томас находится сейчас как будто в процессе рождения. Словно мир выносил и вскормил его в своей утробе, и теперь пришло время ему выйти наружу, преодолев семимесячный путь по родовому каналу без воздуха, – и оказаться наконец там, где ему суждено провести остаток своих дней.
