Мисс Барбер улыбается. «Дэлил».
Элли оборачивается и смотрит через плечо на мальчика, сидящего за последней партой. У него афрокопна курчавых волос и очки в черной оправе, слишком большой для его лица. Дэлил Аллейне. Иногда некоторые идиоты поют «почему, почему, почему, Дэлил?», когда он идет по коридору. И еще Элли припоминает один шокировавший ее случай: тогда, несколько лет назад, когда они были в седьмом или восьмом классе, работница столовой, женщина с лошадиным лицом, назвала его «Пятницей» за то, что он слонялся по залу во время обеда. С некоторым стыдом Элли вспоминает, что тогда она просто опустила голову и прошла мимо. Впрочем, бо́льшую часть времени она его даже не замечает – так же, как и всех остальных.
– Ну, первый выбор – это преодоление испытаний, борьба, – говорит Дэлил.
Кто-то бросает в него ластик, он застревает у Дэлила в волосах, и все смеются.
– Ботан, – противным голоском произносит кто-то из мальчишек.
– Ш-ш-ш, – говорит мисс Барбер. – Хорошо, Дэлил. И кто из героев является воплощением этого принципа?
– Константин Левин. Он занимается своим хозяйством, много размышляет… он всегда чем-то занят.
Мисс Барбер снова улыбается.
– Да, все верно. Хорошо, Дэлил. Кто может продолжить? – Ее взгляд останавливается на Элли, которая пытается вжаться в стул, чтобы быть как можно незаметнее. – Элли?
– Я не знаю, – бормочет она.
– Я могу сказать, – снова подает голос Дэлил. Со всех сторон раздается презрительное шиканье. Элли никогда прежде не замечала, какой смрад идет от всех этих потных мальчишек, с их разбушевавшимся тестостероном. – Другие люди сдаются и умирают. Как Анна.
– Спойлеры! – вопит один из мальчишек, и на Дэлила обрушивается град колпачков от ручек, жвачек и скомканной бумаги.
– Успокойтесь! – кричит мисс Барбер. Потом говорит: – Отлично, Дэлил. И молодец, что прочитал вперед. – Она смотрит в свою книгу. – Итак. Герои Толстого могут бороться с обстоятельствами или опускать руки. Что еще? Кто-нибудь, кроме Дэлила, на этот раз.
В классе повисает тишина, нарушаемая время от времени пиканьем телефонов или приглушенной отрыжкой.
– Застой, – в конце концов сама произносит мисс Барбер. – Когда человек ничего не предпринимает. Все время ведет себя пассивно. Как Каренин. Как Вронский. – Она обводит глазами класс и останавливает свой взгляд на Элли. – Как и некоторые из вас.
Кто-то произносит: «Чудесно». Мисс Барбер подходит к своему столу и склоняется над компьютером. Большинство мальчишек в классе затаивают дыхание. На интерактивной доске появляется домашнее задание.
– «Почему герои Толстого должны пройти через примирение со смертью, чтобы понять жизнь?» – зачитывает она. – На выполнение задания у вас неделя. И я хочу, чтобы на этот раз вы поработали в парах.
Все начинают разбиваться на уже сложившиеся пары. Элли опять старается слиться со своим пластиковым стулом. Если повезет, то мисс Барбер не заметит, что у нее нет пары, и она сможет выполнить задание сама по себе. Однако учительница говорит:
– Нет, нет, на этот раз я сама вас распределю.
В классе раздается недовольный гул, а мисс Барбер начинает называть пары.
– Элли Ормерод и Дэлил Аллейне.
– Порядок, – откликается Дэлил.
Элли, нахмурившись, смотрит на мисс Барбер, и та поднимает бровь:
– Что-то не так, Элли?
– Ну, он же чудак, – Элли скрещивает руки на груди и смотрит в окно.
Группа мальчишек в углу класса принимается горланить: «Чудак! Чудак! Чудак!» и бросать в Дэлила мусор. Когда мисс Барбер удается их успокоить, она пристально смотрит на Элли:
– Давай поговорим после урока.
– Не ожидала такого от тебя, Элли, – говорит мисс Барбер. В классе уже пусто – все умчались, едва прозвенел звонок. Стулья и парты стоят как попало, брошенные убежавшими детьми: им дела нет и до стараний мисс Барбер, которая, пытаясь пробудить в учениках интерес, расклеила на облупившихся стенах цитаты из своих любимых книг.
– Извините, – бормочет Элли. – Я не хотела никого обидеть.
– Хм. Еще того не лучше. Каково, думаешь, Дэлилу от всего этого? Ему и так не дают покоя все они, – учительница машет рукой в сторону пустых стульев. – А тут еще ты подливаешь масла в огонь. И он вовсе не чудак. Он просто немного другой. Я думала, что ты способна его понять.
Глаза Элли вспыхивают.
– Что вы имеете в виду? Вы хотите сказать, что я тоже со странностями?
– Я хочу сказать, что ты не такая, как все остальные.
– Вы ничего не знаете обо мне, – недовольно надувает губы Элли.
– Как тебе «Анна Каренина»? – спрашивает мисс Барбер, меняя тему разговора.
Элли пытается вспомнить, что она прочла в книге серии «Йорк Ноутс», прихваченной из «Уотерстоунз», но пока ей едва удалось ее полистать. Она смотрит на свои туфли – ободранные и разваливающиеся, – и что-то все-таки всплывает у нее в голове.
– Этот роман отличается необыкновенной насыщенностью и глубиной, верно?
Мисс Барбер натянуто улыбается.
– Да, книги «Уодсворт Классикс» всегда снабжены краткой аннотацией на обороте, не правда ли? Что ж, хорошо запомнила.
Элли смотрит в окно, стараясь не обращать внимания на то, что мисс Барбер сверлит ее взглядом. В конце концов она пожимает плечами:
– На самом деле у меня просто не было времени, чтобы как следует взяться за книгу.
Когда она переводит взгляд на учительницу, та смотрит ей прямо в глаза.
– Я надеюсь, ты не обидишься на меня Элли, но ты выглядишь очень усталой. Я знаю, тебе уже пятнадцать, ты не ребенок, но высыпаться – это очень важно. Ты вовремя ложишься спать?
Элли уклончиво пожимает плечами. Мисс Барбер покусывает нижнюю губу, явно колеблясь, и потом спрашивает:
– Может быть, у тебя какие-то проблемы? Ты можешь откровенно поговорить со мной, когда захочешь. Я знаю, что такое быть молодым. Знаю, сколько вокруг всяких соблазнов. И эта жажда все попробовать… И еще я знаю… что у нас тут не так сложно достать наркотики…
Элли закрывает глаза и вздыхает. Если бы все так легко объяснялось. Иногда она задумывается о том, не пойти ли ей раздобыть чего-нибудь, типа героина, – чего-то такого, что позволило бы ей отключиться и забыть обо всем, пусть даже на несколько часов. Мисс Барбер, очевидно, принимает ее молчание за согласие продолжать этот разговор.
– Элли… в прошлом году я без малейшего сомнения могла бы сказать, что ты одна из лучших учеников по литературе. Я готова была бы поспорить на что угодно, что ты будешь делать большие успехи. Но сейчас… – Она не договаривает, и эта неоконченная фраза напряженно повисает в тишине пустого класса. – Да, да, я прекрасно понимаю, что значит быть молодым.
