На этот раз Лора смотрит на него, и в ее глазах мелькает быстрая вспышка.
– Что? Ты спрашивал у них, могу ли я начать учебу на год позже?
Томас кивает.
– Я подумал, что… ну, мы же хотели поехать вместе… и это всего один год. Мы же все равно можем хорошо провести это время, правда? Можем найти работу.
– Я люблю тебя, Томас, – говорит Лора.
– Чувствую, что за этим последует «но»…
– Я хочу во что бы то ни стало выбраться из Рединга. Мне казалось, что ты тоже. Я так мечтала о том, как мы поедем с тобой в Лидс – вместе, только ты и я, и никаких родственников. А там совершенно новое место, новая жизнь. Настоящее приключение.
– Но это и будет приключение, – настаивает Томас. – Только в следующем году…
Лора снова смотрит в сторону и отпивает свой «снейкбайт».
– Я не хочу ничего откладывать, Томас. И я все понимаю – тебе пришлось пережить настоящий ад, поэтому я не буду с тобой ссориться, но у тебя не было никакого права звонить в Лидс и спрашивать у них насчет меня. Это вообще не твое дело.
– Ты нашла кого-то другого?
Лора хмурится, потом улыбается и касается ладонью его щеки.
– Нет. Конечно же нет, дурачок! Но я действительно хочу кого-то найти. Я хочу найти себя. Не думаю, что это возможно в Рединге. Поэтому мне нужно уехать. Мне нужно уехать сейчас.
– Так, значит, ты едешь в Лидс? В этом году? – оцепенело произносит Томас.
Лора едва заметно пожимает плечами.
– Да.
Он смотрит на свою кружку с пивом.
– Но мы же можем продолжать видеться? Ты могла бы приезжать домой на выходные. И я тоже могу ездить к тебе туда на поезде.
– Конечно, – говорит Лора, и у Томаса возникает ощущение, что она произносит это так, словно соглашается с чем-то весьма туманным, чему на самом деле никогда не суждено произойти.
Она допивает свое пиво.
– Ладно. Мне пора. Я тебе позвоню, хорошо?
Томас чувствует, будто земля под ним сотрясается и идет трещинами, в которые проваливается все вокруг – столы и кожаные куртки, студенты и пиво. Он пытается найти деньги, чтобы расплатиться, но ему это никак не удается. Однако Лора кажется абсолютно спокойной, невозмутимой. Металлическим и каким-то далеким голосом Томас спрашивает:
– Куда тебе нужно идти?
Лора наклоняется вперед и по-дружески целует его в щеку, после чего накидывает на плечо свою черную сумку, украшенную индийской зеркальной вышивкой.
– Это тебе нужно идти. Ты должен быть сейчас со своей мамой, помнишь? Я тебе позвоню.
Томас провожает ее взглядом и проваливается в разверзшуюся под ним черную яму.
32
Решиться и остаться
В августе черные ямы под ногами Томаса становятся постоянным явлением, потому что он устраивается на работу в комитет по водоснабжению. Это было за год до того, как Маргарет Тэтчер провела приватизацию региональных водных управлений и на их месте образовалось множество частных компаний, которые стали поставлять ту же самую воду по тем же самым трубам. Таким образом, на тот момент Томас мог считаться государственным служащим, правда, стоящим на самой низшей ступеньке лестницы: он был временным рабочим, взятым в бригаду, которая должна была раскапывать траншеи вдоль дорог, устранять протечки и ремонтировать трубы, после чего снова закапывать их. Обязанности Томаса главным образом состояли в том, чтобы возить туда-сюда тачку со щебенкой и землей. Иногда ему поручали управлять на дороге знаком «стоп-вперед», что давало ему некоторое ощущение власти, до этого момента совершенно отсутствовавшее в его жизни. Все в бригаде, состоявшей из бывалых тружеников системы водоснабжения, временных рабочих и начальника с планшетом, окрестили его Споком, когда узнали, что он смышленый парень и собирается учиться в университете.
В течение лета и к началу осени Томас чувствует, что его тело меняется и крепнет, становится более стройным и подтянутым, в то время как ему приходится работать в любую погоду – орудовать кайлом, вскапывая им дорожное покрытие или твердую землю.
– Кто, по-твоему, победит в лиге, Спок? – спрашивает жилистый человек с загрубевшим лицом, известный Томасу лишь под прозвищем Пять-Пинт, потому что после пяти кружек пива он непременно затевает драку или начинает лезть к женщинам.
Томас понятия не имеет, какую лигу Пять-Пинт имеет в виду, и говорит наугад:
– Э-э-э. «Шпоры»?
Пять-Пинт задумчиво кивает, словно это какое-то серьезное предположение, за что Томас очень ему благодарен. Тот отхлебывает чай из пластикового стакана – крышки своего термоса.
– Тебе так кажется из-за того, что они заплатили бешеные деньги за Стюарта из «Ман-Сити». Но я думаю: посмотрим на «Арсенал» после их игры со «Шпорами» в выходные.
Томас уклончиво пожимает плечами.
– Что ж, пока еще рано делать какие-то выводы, – произносит он, надеясь, что это именно то, что уместно говорить в таких случаях.
– Это да, – соглашается Пять-Пинт и, выплеснув в водосточный желоб остатки чая, закручивает крышкой термос. – И еще я думаю, не поставить ли пять фунтов на то, что «Челси» выйдет в первый дивизион в этом году? Как ты считаешь?
Томас поднимает кайло.
– Ну, думаю, это можно попробовать.
Пять-Пинт прищуривает глаза.
– Ладно. Хорошо. Так и сделаю. Но смотри, если я не выиграю, ты будешь должен мне пять фунтов. – Он трясет своим термосом. – У меня закончился чай. Спок, сходи принеси мне чего-нибудь из кафешки через дорогу. Давай-давай, может, ты и был умником где-то там, откуда пришел, но здесь, у нас, ты в самом низу, сынок.
К следующему маю Томас уже не работает в комитете по водоснабжению, потому что в преддверии предстоящей приватизации все временные работники были уволены. Его мать смирилась с его желанием отправиться в университет. Однако Томас не собирается ехать в Лидс: он отказался от места, которое было сохранено за ним. Еще Томас с удовлетворением узнает, что «Челси» действительно пробивается наверх.
С Лорой он не виделся и не разговаривал с тех самых пор, как она уехала в Северную Англию. В ночь перед тем, как отец отвез ее на машине в Йоркшир, они тихо, без особого сумасшествия, занимались любовью у него в комнате. Это было – как он понимал даже на пике страсти, задыхаясь и замирая в изнеможении, – прощальное свидание. На следующее утро она сказала, что напишет ему, как только устроится в Лидсе.
Ни одного письма от нее так и не пришло.
Из-за того, что Томас затянул с поступлением в университет, у него остался не слишком большой выбор, куда он мог бы подать документы. Ему хотелось отправиться куда-нибудь, где он мог бы спрятаться от всего, изучать химию и не думать о Лоре. И вообще Томас хотел быть как можно дальше от Лидса и Лоры. Однажды, вернувшись домой с работы, он застал свою мать сидящей на кухне с брошюрами университета Рединга.
