– Бабушка!
Элли влетает в гостиную, протискивается между диваном и стеной и хватает утюг, лежавший плашмя на рубашке Джеймса.
– О, замечательно.
На рубашке вырисовывается большая коричневая отметина от утюга, прямо над нагрудным карманом.
Элли хватается руками за голову:
– У него ведь всего три рубашки!
– Что ж, я поглажу другую, – бормочет Глэдис. Она берет испорченную рубашку и критически ее осматривает: – Все равно швы на ней были некачественные. Я разрежу ее на тряпки для пыли.
– Я сама все сделаю, – произносит Элли, мягко отводя Глэдис за локти от гладильной доски. – А ты лучше посиди. Ты уже позавтракала?
– Не отказалась бы от тоста и чашечки чая. А вы не видели мой телефон? Я слышала, как он звонил.
Джеймс уже натягивает на себя мятую белую рубашку.
– Ладно, и так нормально, – говорит он, хотя его голос выражает совершенно другое. – Я опаздываю на автобус.
– Не забудь свои бутерброды, – напоминает ему Элли, потирая мочку уха. – Никто не видел мою сережку?
– А никто не видел мой телефон? – спрашивает Глэдис. – Я поставила его заряжаться, когда вы пришли из магазина вчера вечером. Я убирала продукты. Точно это помню.
Джеймс стоит у холодильника, таращась внутрь с таким видом, словно там лежат какие-то диковины. В конце концов он достает свои бутерброды, завернутые в пищевую пленку.
– Он здесь, бабушка. Твой телефон. Ты оставила его в холодильнике. В масленке.
Смеясь, Джеймс возвращается в гостиную с телефоном. Элли качает головой:
– Бабушка…
Глэдис потирает подбородок.
– Я готова была поклясться, что поставила его на зарядку вчера вечером. Там, на буфете.
Низенький буфет – совсем небольшой, дешевый – ютится возле окна. На нем стоит ваза для фруктов с парой высохших мандаринов, а по бокам – фотографии родителей Элли и Джеймса. Мальчик указывает на буфет и снова смеется:
– О боже. Вот это номер!
За вазой для фруктов виден извивающийся провод зарядки от телефона Глэдис, воткнутый в пачку масла «Анкор», которое подтаяло и растеклось по лакированной деревянной поверхности.
– Я вытру. – Элли громко вздыхает, потом смотрит на свой телефон. – Джеймс, тебе пора идти.
– Пока, – говорит он, и Глэдис провожает Джеймса взглядом, глядя, как он, прежде чем уйти, запихивает в рот печенье. Она подмигивает ему. Наш секрет.
Элли снова смотрит на свой телефон: «Черт, я опоздаю в школу». Она бросается на кухню (все время крутится юлой эта девочка), и Глэдис слышит, как шумит чайник и работает тостер. Пять минут спустя Элли приносит ей чашку чая и намазанный маслом тост на тарелке, и у нее самой свисает изо рта сложенный вдвое кусок тоста.
– Какая ты славная девочка, – говорит Глэдис.
Элли присаживается перед ней на корточки и вынимает тост изо рта.
– Бабушка, – говорит она. Всегда такая серьезная. Очень шустрая и серьезная. – Бабушка, пообещай мне, что ты не будешь никуда выходить сегодня. И ничего не включай в розетки. Я оставила для тебя в холодильнике контейнер с обедом. Его нужно две минуты разогреть в микроволновке. Я все это написала и приклеила скотчем к крышке. Просто следуй инструкциям, хорошо? Чай ты сможешь себе сделать сама?
– Ну разумеется, – фыркает Глэдис. – Я ведь не ребенок, ты знаешь. В следующий день рождения мне стукнет семьдесят один.
Элли кивает.
– Не подходи к двери и не отвечай на телефонные звонки, если только не увидишь на экране, что это звоним я или Джеймс, договорились?
Глэдис шутливо отдает ей честь и смеется. Элли не смеется. Она оглядывается вокруг в поисках своего рюкзака и, обнаружив его возле буфета, взваливает себе на плечо.
– Я вернусь в четыре. Джеймс будет дома в половине четвертого. Хорошо? А ты просто смотри телевизор. И не забудь про обед. На ужин, я думаю, у нас будут рыбные палочки. Потом мне нужно будет уйти на работу.
– Отлично, – говорит Глэдис. – Хотя я, возможно, предпочла бы пирог. С мясом и картошкой. Ты знаешь, что им запретили теперь так его называть? Они должны называть его «с картошкой и мясом», потому что там больше картошки, чем мяса. Но, между прочим, с подливкой он очень даже ничего. Хорошего тебе дня в школе!
Когда Элли наконец уходит, Глэдис вздыхает. Иногда ей становится просто невыносимо слушать свои мысли в пустоте этого дома. Поискав глазами пульт и найдя его на камине, она направляет его на телевизор, приставив как можно ближе, и давит на кнопки, пока экран не загорается. Новости, новости, новости. Какие-то идиоты на диване. Какая-то американская чепуха. Люди, отправляющиеся в космос. Вот и весь выбор, смотреть нечего. Можно было бы почитать книгу, если бы Глэдис удалось ее найти. Или вспомнить, как она называется. Или хотя бы о чем она вообще.
Она берет свой телефон, гадая, кто это звонил ей недавно из холодильника. Нет, не из холодильника. В холодильнике. Когда телефон лежал в холодильнике. Может быть, это ее «парень», хотя он обычно не звонит. Вернее даже, никогда не звонит. Для него только электронная почта. Глэдис смотрит на экран, где высвечиваются «пропущенный вызов» и какой-то незнакомый номер – во всяком случае, не привязанный ни к какому имени. Вдруг она подскакивает от неожиданности, едва не уронив вновь зазвонивший телефон.
«Да?» Глэдис слушает некоторое время, что говорит ей в трубке приятный женский голос. Потом, поразмыслив, отвечает: «Ну да, кажется, у меня есть страховка по кредиту. Сколько кредитов? О, полагаю, шесть или семь. А то и восемь. Можно вернуть страховку? Звучит заманчиво…»
4
Как там, в космосе?
Томас бросает взгляд на свое изображение в углу монитора и пытается пригладить волосы, которые все равно снова встают дыбом. У него мелькает мысль, не стоит ли сделать перерыв, чтобы побриться. Почему-то он даже не задумывается, с чего бы это его бывшая жена могла объявиться, после того как несколько месяцев назад она заявила, что не желает с ним больше разговаривать никогда в жизни.
В поле видимости появляются мужчина в клетчатой рубашке и девочка. И нет, никакой Дженет нет и в помине. Клаудия кивком подзывает к себе девочку.
– Мы провели конкурс в вашей начальной школе в Кавершаме, и победителю предоставляется возможность задать вам один вопрос. – Она приобнимает одной рукой девочку, которой на вид лет девять или десять. – Это Стефани. А это мистер Бересфорд, ее классный руководитель. Давай, Стефани, поздоровайся, не стесняйся.
Томас пристально оглядывает учителя. Тот выглядит достаточно молодо, так что вполне годился бы ему в сыновья. Девочка робко машет рукой в качестве приветствия, а Томас говорит:
– Моим классным руководителем был мистер Дикинсон. Что там с ним, интересно?
