Джеймс смотрит на Дэлила:
– Можно я позаимствую твои очки?
– Он уже собирается уходить.
– Конечно, бери, – говорит Дэлил, снимая очки и отдавая их Джеймсу. – Для чего они тебе?
– Техника безопасности, – бросает Джеймс, прежде чем снова умчаться наверх по лестнице.
Дэлил, прищурившись, смотрит на Элли.
– А ты такая хорошенькая, когда на мне нет очков.
– Да пошел ты! – Она садится на диван: – Мама погибла в автомобильной аварии. А отец в тюрьме. Вот и все, о чем тут еще говорить?
– Но почему он в тюрьме?
Элли отправила Джеймса в школу, но сама не пошла, попросив бабушку позвонить и сказать, что она заболела. Их отцу в этот день должны были вынести приговор в Ливерпульском суде короны за участие в ограблении склада-магазина неподалеку от Скелмерсдейла. Суда присяжных не было, потому что все пятеро сообщников полностью признали свою вину в совершении преступления, когда были задержаны на следующий день после налета. В то утро Даррен Ормерод позвал Элли и бабушку в гостиную, чтобы поговорить.
– Кое-что случилось, – говорит он. – Не хочу вдаваться в подробности, но, в общем, я перевел все деньги со своего счета на твой, мама, и оформил платежные поручения на квартплату, оплату счетов и так далее. Так что просто оставь все это как есть. Там достаточно денег на все расходы на то время, пока… короче, на долгое время. Там к тому же и деньги, полученные по страховке.
– О чем ты говоришь? – спрашивает Элли. – Что случилось?
– Я потом тебе расскажу. А сейчас иди в школу. Может быть, это все ерунда.
– Ты будешь сегодня работать? – спрашивает Элли. Фургон Даррена стоит перед домом, а его инструменты сложены на кухне. В последнее время у него было мало работы.
– Поговорим вечером.
Когда Элли возвращается домой из школы, бабушка сидит в своем кресле и плачет.
– У нас была полиция, – говорит она, глядя на нее красными от слез глазами. – Они забрали его. Твоего отца.
Судья в Ливерпульском суде короны надевает очки и изучает лежащие перед ним записи. Элли смотрит из зала на своего отца, которого держали в камере с тех самых пор, как он был арестован четыре недели назад. На дворе июль, почти конец учебного года. Даррен Ормерод выглядит бледным и напуганным, стоя у скамьи подсудимых вместе с четырьмя другими мужчинами, которых Элли никогда раньше не видела.
Судья откашливается.
– Как стало совершенно ясно из этого и предыдущих слушаний, данное преступление поражает своей нелепостью с самого начала. Итак, вы пятеро задумали вскрыть склад и похитить партию алкоголя, чтобы затем продать его и сорвать неплохой куш. Если бы вы заранее изучили свой объект, то, надо полагать, были бы в курсе, что на складе имелся охранник, обходивший территорию ночью. Однако, очевидно, присутствие охранника оказалось для вас полной неожиданностью, и вы лишь несколько минут складывали похищенное в машину, когда были обнаружены.
– Если бы в тот момент вы остановились, то, вероятно, сейчас не стояли бы в этом зале суда. Однако, столкнувшись с охранником, мистером Стефенсоном, один из вас, подсудимый Гэри Уилкинс, ударил его молотком, причинив ему тяжелые телесные повреждения.
Между вами возник спор, и, как часто случается в подобных плохо спланированных налетах, вы в панике покинули место преступления, прихватив то немногое, что успели погрузить в свой фургон. Вы поставили фальшивые номера на машину, но сделали это плохо: когда вы в спешке ретировались, одна из табличек отвалилась, и, несмотря на свое серьезное ранение, мистер Стефенсон смог записать настоящий номер.
Судья смотрит поверх очков поочередно на каждого из подсудимых и продолжает:
– Короче говоря, ваш налет провалился, господа. Помимо того, из-за нападения подсудимого Уилкинса на охранника мистера Стефенсона вы оказались замешаны в куда более серьезном преступлении, чем кража. В вашу пользу говорит то, что все вы сразу признали свою вину, и суд учтет это при вынесении приговора.
Судья вновь откашливается и на некоторое время погружается в изучение своих бумаг. Элли чувствует себя так, словно вот-вот взорвется или потеряет сознание. Бабушка крепко сжимает ее руку. В конце концов судья говорит:
– Сначала я рассмотрю дело Даррена Ормерода. Вас, мистер Ормерод, полагаю, можно считать наименее значимой фигурой в этом преступлении. Вас втянули в это остальные подсудимые, до этого едва вам знакомые: они знали, что у вас есть подходящая машина, которую вы использовали для своей работы строителем, и, кроме того, им было известно, что в последнее время у вас были некоторые финансовые затруднения и работы было недостаточно.
Судья снимает очки и пристально смотрит на Элли и Глэдис, а потом снова переводит взгляд на Даррена.
– Я знаю, что некоторое время назад вы потеряли свою жену и теперь вам приходится одному растить двоих детей. И я понимаю, что у вас сейчас тяжелые времена, мистер Ормерод. Но это не оправдание для того, чтобы позволить втянуть себя в преступление – даже ради того, чтобы обеспечить лучшую жизнь своим детям.
Элли никогда не была религиозной, но в тот момент она вдруг обнаружила, что обращается к неведомому богу – бесформенной и размытой фигуре, извлеченной из недр детского воображения. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Пожалуйста, сделай так, чтобы они не отправили моего папу в тюрьму».
– Вы полностью и чистосердечно во всем признались в полиции, и я твердо убежден, что на вас оказывалось немалое давление, чтобы втянуть вас в это преступление, – говорит судья. – Однако это лишь мое впечатление и мое мнение; сами вы не дали никаких показаний против своих сообщников – что ж, как известно, в преступном мире тоже существует свое понятие о чести. Как бы то ни было, тогда как суд руководствуется исключительно фактами, я не могу не высказать своего собственного ви́дения ситуации. Конечно, вы, Даррен Ормерод, оказались втянуты в это преступление в силу обстоятельств. Ваши сообщники знали, что у вас в последнее время трудности с работой и вы нуждаетесь в деньгах, чтобы содержать своих детей и свою мать, которая помогает вам заботиться о них. Они воспользовались вашим отчаянием и сделали вам предложение, от которого вам трудно было отказаться. Однако вы должны были отказаться, потому что, по сути, вы ведь хороший человек, мистер Ормерод. Но вы этого не сделали. Вы ввязались в эту преступную авантюру, и, хотя это было сделано из лучших побуждений – ради семьи, вы ступили на путь преступления.
«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – думает Элли. – Я буду ходить в церковь каждое воскресенье».
Судья перебирает свои бумаги и кладет их перед собой.
– По изложенным мной причинам я склонен проявить снисхождение.
Элли чувствует, что перестала дышать на какое-то время, и начинает медленно выдыхать.
– Однако закон прежде всего должен не только защищать общество от преступников, но и удерживать других людей от соблазна совершить нечто противоправное. Даррен Ормерод, я приговариваю вас к двум годам заключения.
