– Я могу принести тебе коробки из магазина, – говорит Элли. – И пластилин там тоже есть, в отделе игрушек. А что ты придумал?
Джеймс излагает свой план, и бабушка приходит в восторг:
– По-моему, здорово!
– Да, – соглашается Элли. – Идея вроде хорошая.
Она читала на сайте условия конкурса, и там было написано, что претендующий на победу эксперимент должен быть «полезным в практическом и социальном плане». Идея Джеймса, как кажется, вполне отвечает этим требованиям.
– Это майор Том тебе подсказал?
– Нет! – восклицает Джеймс. – Это я сам придумал! Он просто подтолкнул меня к этому.
Элли задумывается на минуту.
– Знаешь, на самом деле идея отличная. Ты молодец, Джеймс! – Она покусывает губу. – Черт возьми, ведь это правда наш шанс!
– Но нам еще нужно подтвердить в школе, что я буду участвовать, – напоминает Джеймс. – Они ведь приглашали на встречу нашего родителя или опекуна.
Элли кивает.
– Я схожу туда в понедельник утром. Мы попросим бабушку написать письмо с согласием, и я скажу им, что она не смогла прийти сама, потому что занята… какой-нибудь благотворительной работой или чем-нибудь в этом роде.
Бабушка издает радостный возглас из своего кресла и запевает: «We are the champions, my friends! We’ll keep on fighting to the end!»
Элли смеется и, подтолкнув локтем Джеймса, присоединяется:
«We are the champions, we are the champions!»
«No time for losers!» – выкрикивает Джеймс, потрясая в воздухе кулаками.
«Because we are the champions of the world!»
[12] – заканчивают они все вместе, и бабушка распевает вибрато, держа последнюю ноту, которая обрывается лишь тогда, когда раздается резкий, официально звучащий стук во входную дверь.
Элли и Джеймс переглядываются.
– Интересно, кто бы это мог быть? – произносит бабушка.
Джеймс осторожно выглядывает из-за занавески и замечает сначала машину, припаркованную за фургоном их отца на улице, а потом видит фигуру, стоящую у двери. Он смотрит на Элли и судорожно сглатывает.
– Это полиция.
40
Неизвестное лицо
Полицейский – высокий мужчина средних лет. Когда он снимает свою фуражку, пристроив ее на согнутой руке, Элли видит, что волосы у него седые и редкие. Она знает его – по крайней мере, его лицо ей знакомо. Он стоит у двери, окидывая взглядом их маленькую гостиную и поочередно глядя на Элли, Джеймса и Глэдис.
– Вы не возражаете, если я присяду? – Полицейский кивает в сторону дивана.
Лицо Глэдис морщится.
– А я вас знаю. Вы приходили арестовывать нашего Даррена.
Так вот откуда Элли его знает. Он давал показания в суде, но очень кратко – просто чтобы сообщить, что Даррен Ормерод сразу же признал свою вину в совершении преступления и с самого начала согласился сотрудничать со следствием. Но зачем он пришел к ним сейчас?
Внезапно ее лицо становится мертвенно бледным. О боже! Неужели что-то случилось с отцом? Воображение рисует ей ужасающие картины, мелькающие одна за другой: драки, избиения в душевой, самодельные ножи, вонзающиеся в живот, Даррен, лежащий весь в крови в своей камере. Элли опирается рукой о буфет, чтобы не упасть.
Что же теперь будет, если он действительно умер? Что с ними будет? Их отправят в приют навсегда. А не только до времени освобождения отца. Затем на нее обрушивается шквал других мыслей. Есть ли там страховка? Выплатят ли им что-нибудь? Выдержит ли бабушка этот шок? И, о боже, если отец умер, то должны быть похороны. Где его похоронят? В тюрьме? Или его можно будет похоронить рядом с мамой? И кто будет заниматься всем этим? Она должна взять это на себя? Нет, она больше не может, не может. Она прямо сейчас, прямо там упадет на пол, и все. Это выше ее сил.
– Так я могу присесть? – снова спрашивает полицейский.
Элли вспоминает его имя. Полицейский констебль Кэлдербэнк. «Но почему он не просит меня присесть? – думает она. – Ведь так всегда делают в фильмах, когда приходят сообщить плохую новость». Констебль Кэлдербэнк улыбается Глэдис:
– И я бы не отказался от чашечки чая.
Глэдис откидывается на спинку своего кресла:
– Джеймс, иди поставь чайник.
Полицейский смотрит на Джеймса.
– Давай, парень, поставь чайник и возвращайся. С тобой мне тоже нужно поговорить.
– Да что случилось? – спрашивает Элли. – Что-то с отцом или нет?
Констебль Кэлдербэнк откашливается и вытаскивает крошечный черный блокнот.
– К нам поступила жалоба. Весьма серьезная жалоба. Поэтому я зашел к вам, чтобы во всем разобраться.
«Боже мой, – думает Элли. – Это из-за тех реактивов, которые Дэлил стащил из школы. Его поймали, и он все рассказал». Кэлдербэнк смотрит на Глэдис и переводит взгляд на Элли.
– Я получил заявление о нападении.
– Что? – переспрашивает Элли, сбитая с толку. – О нападении? И кто же такое заявил?
Полицейский листает свой блокнот.
– Заявитель – мистер Нейл Шеррингтон. Дело касается его сына, Оскара.
– О боже! – вскрикивает Джеймс, стоящий в проеме кухонной двери.
Элли пристально на него смотрит.
– Джеймс, – говорит она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее. – Что ты натворил?
– Ничего! Клянусь! Но этот Оскар Шеррингтон… – он кусает губу и смотрит на Глэдис. – Он один из тех, которые… он их главарь.
Кэлдербэнк прищуривает глаза.
– Чей главарь?
– Той банды, которая преследует меня в школе, – бормочет Джеймс. Раздается свист чайника, стоящего на плите, и он бросается на кухню.
– Но что он все-таки сделал? – Элли кажется, будто пол под ними предательски трещит, угрожая разверзнуться и заставить их провалиться в бездну. Как он мог? Как он мог так глупо поступить? И именно сейчас, когда у них, казалось бы, появился шанс выкарабкаться?
– Что ж… – протягивает констебль Кэлдербэнк, уставившись в свой блокнот. Он надувает щеки и медленно выдыхает: – Вообще-то эта жалоба не на самого Джеймса. Вот что… а вы Элли, верно?
Она кивает. Джеймс появляется из кухни с чашками на подносе.
– Я не знал, нужен ли вам сахар, поэтому положил три ложки, – сообщает он, ставя поднос на столик перед камином.
– Отлично, – говорит полицейский, беря чашку. Отпивая глоток обжигающего чая, он обращается Элли: – На самом деле, Элли, эта жалоба может быть против вас.
