– Тебя как зовут?
– Джеймс Ормерод, – произносит Джеймс и лишь потом осознает, что нужно было сказать что-то другое.
– И сколько же тебе лет, Джеймс Ормерод?
– Восемнадцать, – отвечает Джеймс, стараясь, чтобы его голос звучал как можно ниже.
– А, ну разумеется, – говорит водитель. – Просто ты как-то мелковат для своего возраста. Слишком уж мелковат. Сбежал из дома, чтобы искать приключений?
– Так вы подвезете меня или нет? У меня есть немного денег, я могу заплатить.
Мужчина потирает свой щетинистый подбородок.
– Ладно, так и быть, подвезу тебя, парень. – Он протягивает руку. – Рэб Коллинз.
Джеймс осторожно ее берет.
– А вы точно не педофил?
– Точно, – говорит Рэб. – Давай, залезай в кабину. Едем на юг.
Элли кричит в телефонную трубку, стараясь прорваться сквозь шипение и помехи.
– Мы собираемся ехать. На нашем фургоне. Поедем по М6 на юг. Сообщите нам сразу же, как только дозвонитесь до Джеймса.
– До сих пор не верится, что вы действительно разговаривали с майором Томом все это время, – говорит Дэлил, помогая Элли забраться в фургон. Глэдис уже сидит там в своих коричневых нейлоновых брюках, ботинках с меховой оторочкой и в своей лучшей кофте. – Джеймс пытался рассказать мне об этом, но я ему не поверил.
– Бабушка, ты уверена, что справишься?
Глэдис прищуривает один глаз и высовывает кончик языка, стараясь вставить ключ в замок зажигания.
– Это как с ездой на велосипеде: если научился, то уже не разучишься. – Она поднимает голову. – Хотя я не уверена, что помню, как ездить на велосипеде.
Дэлил закрывает дверь, и Глэдис объявляет:
– Поехали!
В фургоне пахнет затхлостью и цементом. За сиденьями свалены кучи инструментов и деревянных досок. Глэдис поворачивает ключ в замке зажигания.
Ничего не происходит.
Она пробует снова. Слышатся какое-то пощелкивание и жужжание, но результата нет.
– Машина слишком долго стояла, – говорит Элли. – Может, сел аккумулятор или что-то такое.
Глэдис выжимает ногой сцепление.
– Еще разок, вдруг повезет?
Она поворачивает ключ в замке зажигания, и двигатель кашляет, умолкает и в конце концов оживает. Глэдис нажимает педаль газа, пока двигатель не отвечает рычанием, затем включает нейтральную передачу и ждет, чтобы прогрелся мотор и заработал обогреватель, который начинает обдувать спертым воздухом лобовое стекло.
– Порядок! – говорит Дэлил.
Глэдис сует руку в карман своего пальто, достает темные очки и нацепляет их на себя.
– Бабушка, что ты делаешь? – удивляется Элли.
Глэдис включает магнитолу и вталкивает внутрь кассету, торчавшую оттуда, как высунутый пластиковый язык. Сирены кричат, и пожары воют. «Bat Out of Hell» Мит Лоуф.
– У папы всегда был кошмарный вкус в музыке.
Глэдис смотрит на Элли и Дэлила поверх своих темных очков.
– Сто шесть миль до Чикаго, у нас полный бак бензина, полпачки сигарет, темно… и мы в темных очках.
– Что? – сердито переспрашивает Элли.
Дэлил весело хохочет и кричит:
– Вперед!
Глэдис включает первую передачу и с торжествующим возгласом отпускает сцепление.
Когда спустя пять минут они доезжают до конца Сантус-стрит, Дэлил говорит:
– Эм-м-м, миссис Ормерод. Если позволите, я выскажу одно предложение… мы, наверное, быстрее доберемся, куда нам надо, если вы переключитесь с первой передачи…
Тревор Кэлдербэнк уже слишком стар, чтобы тянуть ночные смены. Но от этого никуда не деться, если ты всю жизнь с удовольствием прослужил констеблем и никогда не беспокоился о том, чтобы добиться повышения. Но ему нравится его работа, нравится быть местным стражем порядка. Эта работа дает ему возможность узнавать многих людей, видеть вокруг знакомые лица, знать, кто злоумышленник, а кто жертва. У него есть то, что называют «местным знанием».
У него остается всего час до окончания смены, когда он получает оповещение о том, что в промзоне на Оруэлл-роуд проходит нелегальная вечеринка. Очевидно, те же ребята, что и всегда, раз в пару месяцев. Кэлдербэнк для порядка отправляется по вызову, хотя знает, что туда уже выехали два других патруля. Когда он оказывается на месте, прибывшие до него полицейские уже навели порядок, и участники вечеринки вполне миролюбиво расходятся. Помощь констебля Кэлдербэнка там не нужна. Он садится обратно в свою машину и смотрит на часы. Возвращаться в участок уже не имеет смысла. Кэлдербэнк решает, что сделает еще пару кругов по своей территории, чтобы убедиться, что все плохие парни остались в эту ночь сладко спать в своих кроватях. Он притормаживает на выезде из промзоны, дожидаясь, пока проедет грязно-белый фургон, направляющийся в сторону автотрассы, после чего начинает выруливать на основную дорогу.
Однако почти сразу же Тревор Кэлдербэнк останавливается у обочины. Это был фургон Даррена Ормерода? На боку машины было написано это имя – Кэлдербэнк в этом почти уверен. Даррен Ормерод – тот, который загремел в тюрьму за грабеж. И к матери которого он, Кэлдербэнк, наведывался в связи с заявлением о нападении на школьников, поколоченных скалкой. Парни в их участке наверняка хохотали бы над этой историей, но Тревор никому ее не рассказывал. Он даже не стал ничего оформлять. С Глэдис Ормерод было что-то не то: он бы даже сказал, что она была с очень большими странностями. Да и вообще со всей семьей было что-то не то…
Тревор Кэлдербэнк колеблется, не зная, стоит ли ему следовать за фургоном или нет. Что, если он ошибся? Ведь он видел его лишь краем глаза. И фургон ехал совершенно нормально – не превышая скорости и не вихляя.
В конце концов Кэлдербэнк решает заехать на Сантус-стрит. Если фургон стоит на своем месте, перед домом номер 19 – значит, он ошибся. Если же нет – нужно будет действовать.
В кабине грузовика тепло и уютно, и Джеймс чувствует, что у него слипаются глаза. Рэб Коллинз почти все время молчит и просто слушает какое-то радио, где люди звонят и треплются о политике. Стараясь не засыпать, Джеймс смотрит в окно, но темный пейзаж, тянущийся за окном вдоль обочины, не слишком прибавляет бодрости. Он клюет носом и дважды просыпается, а в третий раз его будит громкое тиканье поворотников.
– Что мы делаем? – сонно спрашивает Джеймс.
– Заезжаем на заправку, – говорит Рэб. – Нужно купить кое-что в магазине. На завтрак хотя бы.
Он паркует свой грузовик на отведенном для большегрузов месте и глушит содрогающийся двигатель. За окном кромешная тьма, и на парковке стоят еще лишь два-три других грузовика. Рэб поворачивается к Джеймсу. Лампочки на приборной панели придают его лицу болезненный зеленовато-желтый цвет.
