– Хорошо, сэр. Спасибо. – Было видно, как Джейсон делает над собой усилие, чтобы выглядеть не столь обиженным. – А что там слышно насчет кольца?
– Оно у экспертов. Они смогут выяснить его происхождение или по крайней мере сказать, какой пробы золото, как давно сделано кольцо и в Англии ли. На данный момент лучше исходить из того, что это подделка. Поскольку альтернатива – а Мэтт, как ни прискорбно, склонен придерживаться именно этой теории – слишком уж неприятная.
– И в чем она заключается?
– Мэгги Баллард похоронена на кладбище Фенфлита, и Мэтт настаивает, что кольцо было у нее на пальце. – Дэвид шумно выдохнул. – Я вовсе не столь наивен, чтобы рассчитывать на безупречную честность похоронных контор. Однако если кольцо сняли с пальца еще до погребения, от него должны были тем или иным образом избавиться еще двадцать лет назад.
– В точку. Кольца бы уже давно не было. Откуда оно вдруг появилось?
– Бессмыслица какая-то. – Суперинтендант пригладил редеющие волосы. – Только у нас пока что во всем мало смысла. Сама мысль влезть к полицейскому в то время, когда он сам дома… Кто бы ни охотился на Мэттью, хладнокровия ему не занимать.
– И он очень опасен.
Дэвид кивком выразил согласие, потом открыл другое отделение папки.
– Со списком полицейских и иных лиц, работавших над старым делом, что-нибудь прояснилось?
– Почти все уже умерли, сэр. Двое перевелись. Еще двое или трое на пенсии, тоже где-то далеко. Двое в домах престарелых, один в психиатрической лечебнице. Лишь троих можно назвать «активными». У одного – небольшое охранное агентство, другой работает на полставки в птичьем заповеднике чуть дальше по побережью. Третий – водитель в бостонской фирме, занимающейся импортом.
Дэвид пробежался по списку фамилий; знакомых среди них не оказалось.
– Мэтт список видел?
– Да, сэр, а я лично с каждым побеседовал. На Балларда никто из них никакого зла не держит, и они, конечно, просили передать ему привет; каждый, похоже, вполне доволен своей жизнью после увольнения со службы.
– Хорошо. Я тем временем проверил вот этих. – Дэвид указал на другой список, заметно более длинный. – Преступники. Мужчины и женщины, которых Мэтт отправил за решетку. Из этих приветов никто не передавал; впрочем, пока непохоже, чтобы кто-то из них располагал наклонностями, средствами, да и просто свободой, в конце концов, чтобы пойти на убийство и прочие трюки лишь для того, чтобы отомстить старшему инспектору за свою неволю.
– Тогда остается лишь одна малоприятная гипотеза, сэр. Нынешний убийца и есть тот самый хладнокровный убийца подростков с топей Гиббет.
Дэвид почувствовал, как в груди глухо бухнуло сердце. Гипотеза новизной не отличалась и звучала как точное отражение его собственных мыслей.
– Хм, быть может, в конце концов на той затерянной среди болот дороге погиб вовсе не он. Остается лишь уповать на то, что мы все-таки ошибаемся и убийца не вернулся поохотиться за особой, избранной жертвой. За человеком, которого он, похоже, намерен мучать до тех пор, пока не решит с ним разделаться. В таком случае мы должны его остановить, Джейсон, и как можно скорее.
В глубине души суперинтендант совершенно не представлял, как именно этого добиться.
* * *
– Поедешь со мной, Лиз? – спросил Мэтт.
– Ты ведь не всерьез?
– Я обязан убедиться.
Лиз вздохнула и сняла со спинки стула свою куртку.
– Хорошо. Нужно предупредить остальных, куда мы едем.
– Не нужно. Обернемся за полчаса, а вдвоем мы в полной безопасности.
– Это безумие, – возразила Лиз. – Лаборатория сообщит результат с минуты на минуту. Разве нельзя чуть-чуть подождать?
– Ладно, прости. Не следовало тебя звать. – Баллард прикусил язык. – Все, забудь.
– Ты дождешься результата?
– Нет. Просто поеду без тебя. – Он шагнул к двери.
– Вот скотина, – пробормотала Лиз. И тут же двинулась следом. – Так, поведу я. Ключи! – Она протянула руку и уставилась на него испепеляющим взором.
Стараясь не выдать облегчения, Мэтт безропотно протянул ключи, и они молча зашагали к машине.
* * *
Кладбище находилось на окраине города. По одну сторону дороги располагалась большая парковка крематория, с противоположной стороны – поменьше, для посетителей кладбища.
Чистое, аккуратное, хорошо ухоженное мирное кладбище. Мэтт его терпеть не мог.
– Часто здесь бываешь? – спросила Лиз.
– Нет.
– На Рождество? Ее день рождения? На годовщину свадьбы? – Лиз обвела взглядом ряды крестов, мраморных надгробий и статуй ангелов.
Мэтт обнаружил, что ответ ему дается с трудом. Он сильно нервничал и хотел поскорей попасть к могиле жены.
– Когда мне нужно, тогда и прихожу. Сказать по правде, не слишком часто.
Лиз промолчала, и он почувствовал укол вины. Быть может, ему следует почаще навещать могилу. Как и собственную мать – ту оболочку, что от нее осталась. Мэтт зашагал быстрее, словно надеясь оставить непрошеные чувства позади.
– Могила вон там, сразу за большим падубом.
– Та, вся в цветах? – не без удивления спросила Лиз. – Похоже, в отличие от тебя родственники Мэгги здесь частые гости.
У Мэтта пересохло во рту.
– Она из Канады. У нее нет здесь родственников. – Он уже бежал. – Господи! Что это?
Мэтт упал на колени рядом с мраморным надгробием. Весь участок был вскопан и плотно засажен яркими анютиными глазками. Вазу перед памятником заполняли белые лилии, любимые цветы Мэгги. Двадцать лет назад он положил на гроб такой же букет.
Из горла против воли вырвался всхлип. Что он здесь делал? Подавшись вперед, Мэтт коснулся пальцами свежевзрытой почвы. Лишь бы только он до нее не добрался… Ничего уже не соображая, Мэтт принялся копать, разрывать землю голыми руками, словно пес, ищущий припрятанную кость…
– Прекрати! Слышишь – немедленно прекрати!
Ее руки обхватили его, потянули прочь от влажной земли.
– Разве ты не понимаешь, что он делает? Это все театральные эффекты! Он пытается тебе в мозги залезть! – Обхватив его лицо ладонями, Лиз заставила смотреть себе в глаза. – Мэтти! Он ничего не сделал с могилой, но хочет тебя убедить, что сделал. Если ему удастся, он победил. Он наносит удар за ударом в каждое твое слабое место, а пока ты в таком состоянии, ты неспособен работать. Ты бесполезен! А значит, ситуацию под контролем держит он, а не ты. Понимаешь?
Мэтт опустил глаза – на свои грязные исцарапанные руки, на выдернутые растения, разбросанные лепестки. Казалось, противник добрался до самых укромных уголков его жизни, а его самого раздел догола и выставил на всеобщее обозрение.
