Какое-то мгновение Баллард прикидывал, не следует ли резко вскочить и броситься на похитителя. Однако ясно, что тот продумал все варианты и либо вооружен, либо готов к схватке. А ему в нынешнем положении не сказать чтобы было до драки. И, разумеется, если он здесь умрет, голый, в темноте и одиночестве, то так и не получит ответа ни на один вопрос, а главное, даже не попытается спасти Лиз и Джемму.
Лежа ничком на обжигающе холодном бетоне, словно витрувианский человек да Винчи
[9], Мэтт призвал на помощь всю свою храбрость. Убийца ни в коем случае не должен понимать, как ему страшно.
– Так устроит?
– Вполне, благодарю. – Он слышал, как позади похититель внимательно осматривает одежду, проверяя каждый шов, каждую подкладку.
Затем раздались приближающиеся шаги. В основание шеи что-то уперлось. Что-то холодное, как бетон, и твердое, как железо. Ствол.
– Твое первое движение будет и последним.
Баллард поверил.
По всему телу быстро и умело пробежали руки. Мэтт крепко зажмурился и старался думать только о двух женщинах, которые сейчас в плену, возможно, страдают от ран. Ради шанса их спасти он готов вынести все, что угодно.
– Ноги вместе.
Он снова скривился, когда бетонная крошка впилась в плоть.
– Хорошо, теперь можешь подняться, очень медленно. Одевайся – только брюки, куртку и ботинки, ясно?
На него упал луч фонаря. В ярком свете кожа казалась бледной, почти белой. Он встал и шагнул к одежде. Нагибаясь за брюками, рискнул бросить взгляд в сторону похитителя, но разглядел только неясную тень позади ярко сияющего светового круга.
– Отвернись, легавый. Еще насмотришься на меня, когда придет время. Теперь шагай в сторону дороги, по которой приехал.
Мэтт, странно чувствуя себя в туфлях на босу ногу, медленно двинулся к въезду на пристань. Через несколько шагов он заметил в пробившемся на секунду сквозь тучи лунном луче другой автомобиль, припаркованный у самых кустов. Внедорожник.
– Подойди к машине со стороны багажника и положи руки на стекло. – Ствол легонько коснулся коротко подстриженных волос на затылке. – Это просто небольшое напоминание на случай, если тебе придет в голову какая-нибудь глупость.
На запястьях – не сказать чтобы совсем уж неожиданно – защелкнулись наручники. Теперь он был совершенно беспомощен.
Холодный ветер с реки впивался в каждый сантиметр открытой плоти, куртка на голое тело почти не грела.
Его ухватили за плечи и развернули лицом к похитителю. В свете фонарика Мэтт увидел уже знакомое по фотографиям лицо. Наглый взгляд, бородка, седеющие волосы.
– Кто ты такой? – прошептал он, стуча зубами от холода.
– Много хочешь знать. Тем более когда между нами все только начинается. – Шагнув вбок, убийца распахнул дверцу багажника. – Мы еще успеем с тобой наговориться. А пока что прошу прощения. Прежде чем мы присядем напротив друг дружки и перейдем к обещанному разговору, у меня еще есть дела, и мне будет не до тебя. Так что…
Мэтт почувствовал, как его что-то укололо в бедро, опустил глаза и увидел, как похититель выдергивает шприц.
Слабость навалилась почти немедленно; к тому моменту, когда убийца затолкал его в багажник, в голове уже отчаянно шумело. Последней мыслью, прежде чем он провалился в ревущую тьму, было: все-таки стоило разработать хоть какой-нибудь план.
Глава 29
Разбив всю группу на отдельные команды и назначив им то, что на данный момент казалось разумными направлениями расследования, Дэвид вместе с Брином отправился допрашивать Эди. Впрочем, в душе он сомневался, что Мэтт был способен настолько ошибаться насчет своего друга. Да, парочка была странной, и Дэвид не питал иллюзий насчет бывших преступников, и все же ему не верилось, что Мэтт позволил бы столько лет водить себя за нос. За первые десять минут Кларксон не сказал ничего такого, что заставило бы его переменить свое мнение.
– Не знаю, как ты, – сказал суперинтендант Брину, когда за ними закрылась дверь допросной, – а я считаю, что он говорит правду. И более того, что он беспокоится за Мэтта ничуть не меньше нашего.
Брин провел рукой по волосам и вздохнул.
– Как бы мне ни хотелось считать по-другому, я тоже думаю, что он встревожен. Либо он с нами откровенен, либо охренительный актер, куда там Джонни Деппу… Так что, сказать ему, чтобы проваливал?
– Он же говорит, что хочет помочь? – Редпат оперся спиной о стену и глубоко вдохнул. – Возьми его с собой и предложи кофе или чего он там попросит. Пусть докажет, что помочь способен. Если я не ошибаюсь самым жестоким образом, о Мэтте как о человеке, не как о старшем инспекторе, Кларксон знает больше, чем кто бы то ни было. Так что может нам пригодиться.
– А если все-таки ошибаетесь, то он, по крайней мере, будет у нас под контролем, – улыбнулся Брин.
– Лучшего сейчас все равно не придумать. – Дэвид выпрямился. – Я собираюсь еще раз поговорить с Годдардами. Надеюсь побольше узнать о прошлом Джеммы.
* * *
– Доктор дал моей жене снотворное, суперинтендант. Такое потрясение, при ее-то проблемах со здоровьем… – Джеймс Годдард пожал узкими плечами. – Я очень за нее беспокоюсь.
– А что у нее со здоровьем? Если вы не возражаете против вопроса, разумеется? – Дэвид уселся на предложенный ему стул.
– У нее артрит в тяжелой форме, и время от времени бывают обострения. Крайне болезненные. Я бы не стал ее беспокоить без особой необходимости.
– Наверняка мне сможете помочь и вы, мистер Годдард. – Дэвид чувствовал под собой мягкую обивку сиденья и испытывал вину – он сидит здесь, а другие в темноте бродят по болотам. – Пожалуйста, расскажите все, что знаете о жизни Джеммы до тех пор, когда она оказалась у вас.
Джеймс сделал брови домиком и вяло улыбнулся.
– Я сразу сказал Линде, что в следующий раз вы об этом спросите. – Встав, он шагнул к письменному столу в углу комнаты и взял с него выцветшую папку. – Все равно что-то нужно было делать, понимаете, чем-то себя занять. – Он передал папку Дэвиду. – Вот я за ней на чердак и слазил. Возьмите. Поверьте, не самое приятное чтение, разве что вы поклонник литературы ужасов.
Дэвид раскрыл папку и быстро пробежался через пачку официальных отчетов – напечатанных на машинке и написанных от руки. Уже после первого взгляда у него все сжалось внутри. Джеймс Годдард был прав насчет ужасов. Он знал, что подобное случается, но что жертвой подобной цепи ошибок мог стать один-единственный ребенок, не укладывалось в голове.
