– Да?
– Я инспектор Адам Фаули, а это констебль Крис Гислингхэм, мы из полиции долины Темзы. Мистер Гардинер дома?
Догадка сразу отражается на ее лице.
– О боже… Это из-за Ханны, да? – Женщина прикрывает рот рукой. – Я так и подумала, вчера ведь о ней говорили в новостях…
Мы с Гислингхэмом переглядываемся.
– А вы, простите?..
– Пиппа. Пиппа Уокер. Присматриваю за ребенком. В общем, няня.
Теперь я ее вспомнил. Знакомое имя, хотя во время работы над делом Ханны мы не виделись.
– Вы же давно у них работаете и знали Ханну, верно?
Глаза Пиппы наполняются слезами, она кивает.
– Она была так добра ко мне… Не заболей я в тот день, Ханна не взяла бы с собой Тоби, и тогда все сложилось бы иначе. Никак не могу выбросить эту мысль из головы.
– Можно войти?
– Да, простите. Сюда.
Пиппа ведет нас по коридору к гостиной. Солнечные лучи проникают внутрь сквозь высокие окна, выходящие на площадь. Через окна с другой стороны виден сад. Светло-желтые стены. Черно-белые постеры в рамках. Повсюду игрушки: плюшевые медведи, машинки, железная дорога. На каминной полке фотографии: вот Ханна с сыном, вот Роб и рядом с ним Тоби на трехколесном велосипеде, вот они всей семьей на пляже. Полные тепла и счастья.
– Извините за беспорядок, – говорит Пиппа, рассеянно подбирая игрушки. – Роб у себя в кабинете. Сейчас позову его.
Когда она выходит из комнаты, я смотрю во двор: из окна виднеется тыльная сторона Фрэмптон-роуд, в том числе крыша сарая Уильяма Харпера. Большие черные птицы, поклевывая какую-то падаль, шумят в высокой траве, а с дерева за ними наблюдают четыре кровожадные сороки. В детстве я редко встречал больше одной за раз, теперь же эти гребаные пернатые попадаются на каждом углу.
– Черт! – Гислингхэм убирает с кресла игрушечного котенка и садится. – Так вот что меня ждет?
Он ухмыляется, однако тут же принимает серьезный вид – вдруг его слова прозвучали бестактно? Такое происходит со всеми. Никто не знает, как общаться с родителями погибшего ребенка. Вроде бы это должно помочь мне справляться с подобными ситуациями, только пока что ничего не выходит.
– Вы нашли ее?
В дверном проеме стоит Роб Гардинер. Вид у него бледный, да и вообще он изменился. Раньше его темно-русые волосы были коротко подстрижены по бокам, теперь же он отрастил их и завязывает в хвост; густая борода скрывает шею. Видимо, компьютерщикам такое сходит с рук. Будь здесь моя жена, она бы скривилась.
– Мистер Гардинер? Я инспектор Адам Фаули…
– Да, я знаю. Вы были здесь тогда вместе с Осборном.
– Давайте присядем.
– Раз полицейский предлагает присесть, значит, вести плохие.
Гардинер заходит в гостиную, и я показываю ему на стул. Он нехотя садится на самый краешек.
– Так вы нашли ее?
– Нет, вашу жену мы не нашли.
– Но у вас появилась зацепка? В новостях рассказывали про этого Фритцля и про девушку в подвале…
Пиппа присоединяется к нам и кладет руку на плечо Гардинеру, хотя тот даже не обращает внимания на ее жест. Спустя пару секунд он слегка поводит плечом, и девушка убирает ладонь.
Нет смысла ходить вокруг да около.
– Да, мы рассматриваем возможную связь с домом на Фрэмптон-роуд.
Гардинер встает и подходит к окну.
– Господи, да этот чертов дом даже видно отсюда. – Он резко поворачивается ко мне: – Почему вы не нашли его еще в пятнадцатом году, когда она исчезла? Разве вы его не допрашивали?
– На тот момент у нас не было никаких оснований для допроса. Все указывало на то, что ваша супруга пропала в Уиттенхэме: там мы нашли Тоби, а в ее машине не обнаружилось никаких отпечатков или следов ДНК другого человека.
– А как же люди, которые заявляли, что видели ее? Они что, всё придумали? Просто наслаждались вниманием? Такие ведь бывают.
Я качаю головой:
– Не в этом случае. Я лично беседовал с несколькими свидетелями.
Гардинер меряет шагами комнату, запустив руку в волосы. Потом вдруг замирает и снова обращается ко мне:
– Но этот засранец, которого вы арестовали… Вы уверены, что это он похитил Ханну?
– Расследование еще ведется. Жаль, что пока нечего вам сообщить, но, надеюсь, вы меня поймете. Мы должны быть уверены, а сейчас никакой уверенности у нас нет. Поэтому мы пришли сюда. Ваша жена когда-нибудь упоминала человека по имени Уильям Харпер?
– Так его зовут, да?
– Она знала кого-то на Фрэмптон-роуд?
Гардинер делает глубокий вдох.
– Насколько мне известно, нет.
– Могла ли Ханна встречаться с ним по работе? Например, чтобы взять интервью для новостей?
Роб принимает озадаченный вид.
– Я проверю ее ноутбук, хотя имени Харпера вроде бы не слышал.
Два года назад мы сами изучили этот ноутбук вдоль и поперек: просмотрели каждый чертов файл, изучили все письма в электронной, мать ее, почте. Будь там ниточка, ведущая к Харперу, мы обязательно нашли бы ее и раскрутили, учитывая близость их домов… Что ж, в любом случае стоит проверить.
– Послушайте, – добавляет Гардинер, – Ханна могла оказаться на Фрэмптон-роуд лишь по одной причине – если ей надо было припарковаться. У нас здесь все забито, а там у каждого дома подъездная дорожка, так что улица посвободнее.
Вот и ответ. Вот та деталь, которую мы упустили.
– Она точно парковалась в тот день на Фрэмптон-роуд?
Не хочется обнадеживаться раньше времени, но, судя по выражению лица Гислингхэма, мы думаем об одном и том же.
Гардинер отвечает не сразу:
– Знаю лишь, что с вечера машина стояла не у нашего дома. Мне пришлось спуститься и помочь Ханне донести покупки. А вот где именно она оставила автомобиль, я не в курсе.
Я собираюсь встать, однако Роб еще не закончил.
– То есть этот извращенец похищает женщин вместе с детьми? – Я вижу, что Пиппа смотрит на него с тревогой. – Да? Вот на чем он повернут? Если верить новостям, в подвале нашли мальчика. Совсем маленького, как мой Тоби.
– Честно говоря, мистер Гардинер, мы не уверены. Возможно, ребенок родился уже в доме. Пока девушка находится в состоянии шока, допрашивать ее нельзя. Мы еще не знаем, что именно там произошло.
Роб нервно сглатывает и отводит взгляд.
– Ваш сын жив, – тихо продолжаю я. – Жив и здоров. Вот что самое главное.
Перед уходом Гислингхэм просит показать ему, где туалет, и девушка уводит его дальше по коридору. Мы с Гардинером молча стоим у двери, не в силах подобрать слова.
