– Поэтому решили, что это самоубийство?
– Видимо, на этом и сошлись следователи из Эйвона и Сомерсета. Серьезное было расследование, в деле больше сорока свидетельских показаний, однако на похищение или убийство ничто не указывало. Присяжные вынесли открытый вердикт
[12].
– Чертовски редкий случай, чтобы так долго не находили тело… Если она не покончила с собой.
– Бристоль на побережье, – подумав, говорит Бакстер. – Она могла утопиться.
– Вместе с ребенком? Серьезно?
Он пожимает плечами:
– Всякое бывает… Ладно, версия не слишком убедительная, но все возможно.
– А что там со второй?
– Вот это уже поближе.
Бакстер достает еще одно дело, 1999 года. Джоанна Карим с сыном Меди. Ей было двадцать шесть, ему – пять. Жили в Абингдоне, совсем недалеко от Оксфорда. Бакстер замечает мои горящие глаза и спешит разочаровать.
– Спор об опеке, муж – иранец. Старший следователь, занимавшийся делом, сказал, что отец наверняка похитил ребенка и увез его в Тегеран. От жены, вероятно, избавился, хотя улик для обвинения было недостаточно, да и к тому времени мерзавец уже покинул страну. Да, похоже на двойное исчезновение, но в действительности тут два отдельных преступления.
Я сажусь рядом.
– Ладно. Даже если они не связаны, у нас остается несколько наборов неопознанных отпечатков в подвале.
– Чаллоу сказал, они могут принадлежать кому-нибудь вроде сантехника.
– Ты любишь ставки, Бакстер? Верно?
Он краснеет – не знал, что я в курсе.
– Ну, не то чтобы я очень часто делаю ставки…
– Я слышал, ты ставишь на футбол, на лошадей, и у тебя неплохо получается.
– Ну да, бывает, выигрываю, – осторожно подтверждает он. – Время от времени.
– Так какова вероятность, что там отпечатки сантехника? Что скажешь?
Лицо Бакстера меняется. Он больше не смущен – подсчитывает в уме.
– Двадцать пять к одному. Такой шанс не упускают.
* * *
– Констебль Гислингхэм? Это Луиза Фоли.
До него не сразу доходит, кто это. Фоли чувствует заминку.
– Университет Бирмингема, – сухо напоминает она. – Вы запрашивали личные данные из дела доктора Харпера.
– Да, точно. Сейчас, возьму ручку. Давайте.
– Я поговорила с руководителем отдела, и он разрешил отправить вам копии соответствующих бумаг. Сегодня пришлю по электронной почте.
– Расскажите вкратце, в чем там суть.
Луиза вздыхает – чересчур громко.
– Никакой вульгарщины, на которую вы, как я понимаю, надеялись. Просто отношения со студенткой, жалобу она не подавала. Принуждения с его стороны не было. Напротив, друзья девушки полагали, что это скорее она добивалась внимания преподавателя. Однако на тот момент доктор Харпер состоял в браке, да и подобные отношения в любом случае идут врозь с университетскими правилами, так что по всеобщему согласию было принято решение отправить Харпера на пенсию досрочно. Все это вы найдете в документах.
– Хорошо. – Гислингхэм бросает ручку на стол. – Еще один вопрос: как звали ту девушку?
– Каннингем. Присцилла Каннингем.
* * *
Все окна в квартире на Кресент-сквер открыты. Ветерок приподнимает длинные белые занавески. Слышно, как в саду играют дети: кто-то прыгает на батуте, кто-то визжит, кто-то стучит мячом. Похоже, там одни мальчики.
Пиппа Уокер заглядывает в кабинет – уже третий раз за последний час. Роб Гардинер сидит за столом и смотрит в ноутбук. Пол усыпан старыми блокнотами, липкими стикерами для заметок, кипами бумаг. Он раздраженно смотрит на Пиппу.
– Тебе что, нечем заняться? Поиграй с Тоби.
– Он спит. Ты торчишь здесь уже несколько часов. Опять копаешься во всем этом…
– Да, копаюсь, понятно?
Пиппа переступает с ноги на ногу.
– Я думала, сегодня ты будешь работать.
– Работал, а потом передумал. Все равно это не твое дело.
– Просто я за тебя волнуюсь. Снова поднимать прошлое – не лучшая затея…
Пиппа прикусывает губу, но уже поздно.
Роб бросает на нее тяжелый взгляд.
– Моя жена два года считалась пропавшей без вести, а теперь ее тело нашли при чертовски ужасных обстоятельствах. Полицейские попросили меня еще раз заглянуть в ее записи – вдруг что-нибудь укажет на мерзкого ублюдка, который сотворил с ней такое. Лично я хочу, чтобы эта тварь сгнила в тюрьме, поэтому если тебе не нравится мое копание в прошлом, пойди и займись чем-нибудь другим. Книжку, что ли, почитай для разнообразия, черт возьми.
Лицо Пиппы приобретает ярко-красный оттенок.
– Прости. Я не хотела, ты же знаешь…
– Честно говоря, меня не волнует, что ты там хотела или не хотела. Оставь меня в покое.
Роб встает и громко хлопает дверью.
* * *
Вся команда собирается в пять вечера. Встреча проходит довольно быстро. Итоги таковы:
– студентка, с которой у Харпера завязался роман, стала его второй супругой. Да, он уже был женат, но это не делает его психопатом. Только засранцем и изменником;
– наличие других отпечатков в подвале, возможно, предполагает, что в деле замешан еще один преступник, пока неизвестный. И ни хрена не указывает на то, кто он такой;
– криминалисты не обнаружили в доме никаких улик, обозначающих место преступления, поэтому остается вероятность, что Ханну убили где-то еще и что сделал это не Харпер;
– анализ ДНК: все еще в работе. Цитирую Чаллоу: «Я вам, блин, не волшебник»;
– девушка из подвала: под действием успокоительных и/или не говорит. С мальчиком то же самое;
– пресс-конференция: отложена до завтра, потому что я понятия не имею, что сказать этим чертовым журналистам.
Если вам кажется, что я не в настроении, то так оно и есть. «Сохраняй спокойствие и продолжай в том же духе». Ага, как же.
* * *
Элспет Гибсон пьет очень много чая. Эрика Сомер уже закончила вторую кружку, и это только начало. Хозяйка заметила, что художник-криминалист поглядывает на часы. Кот с недовольным видом устроился на подлокотнике кресла. Такой грубый захват его привычного места для отдыха явно вывел его из себя.
– Итак, вы уверены, что мужчине, с которым говорил доктор Харпер, было за пятьдесят?
– Да, милая. Сразу можно понять по его одежде. Сейчас так никто не одевается.
