Э.Б.: Вы спросили, откуда синяк?
Б.Д.: Она сказала, что Тоби чересчур разошелся и случайно ударил ее по лицу игрушечной машинкой.
Э.Б.: Это могло быть правдой?
Б.Д.: Да, возможно. Тоби иногда бывал гиперактивным, я подозревала, что у него СДВГ
[13], а Ханна сказала: «Глупости какие». И все же в последние недели она выглядела озабоченной. Явно о чем-то переживала. И с Робом в тот день вела себя очень сдержанно. Думаю, у них были проблемы. Она хотела еще одного ребенка, а он не поддерживал эту идею.
Э.Б.: Почему вы не сообщили об этом два года назад, мисс Дайер?
Б.Д.: В газетах писали, что у вас есть другой подозреваемый – ну, тот, из лагеря. И люди видели Ханну в Уиттенхэме, поэтому я перестала думать на Роба. Однако вы не предъявили обвинений тому человеку, и я решила…
Э.Б.: Да?
Б.Д.: Если честно, я решила, что Ханна ушла от него. В смысле, от Роба. Сбежала и инсценировала свою смерть, чтобы ее никто не искал. Я как-то видела такое в одной передаче про расследования. Она могла поехать в Испанию, там живут ее родители.
Э.Б.: Весьма маловероятно, мисс Дайер. Бросив ребенка, без паспорта, без документов…
Б.Д.: Знаю, звучит безумно.
Э.Б.: Неужели она не связалась бы с вами? Не сразу, а по прошествии какого-то времени, когда бы все улеглось?
Б.Д.: [Пауза]
Э.Б.: Вы же ее лучшая подруга, я правильно понял?
Б.Д.: [Молчание]
Э.Б.: Мисс Дайер?
Б.Д.: Ладно, мы расстались не на самой приятной ноте. Я еще видела ее после того раза с синяком, и мы поругались. Ханна обвиняла меня в том, что я флиртовала с Робом на ее дне рождения.
Э.Б.: А вы флиртовали?
Б.Д.: Это он приставал ко мне. А ей, конечно же, рассказал, что все было наоборот. В любом случае ничего не случилось. Даже если б он… если… [Пауза] Слушайте, я не поступила бы так с Ханной, понятно?
Э.Б.: Да, я понял.
Б.Д.: Вы так долго не могли найти тело, поэтому я хотела верить, что Ханна жива. А теперь больше не могу. Теперь я знаю, что она мертва, и не могу избавиться от ощущения, что он как-то к этому причастен.
* * *
Если я что и ненавижу, так это смотреть на самого себя по телевизору, хотя выступал перед камерой уже раз шесть. Поэтому, когда вся команда собирается поглядеть новости, я, извинившись, ухожу в кофейню на Сент-Олдейт. Это местечко вроде ответа на задачку по линейному программированию, которое мне так хреново давалось в школе: достаточно просторное (всегда найдется свободный столик) и достаточно удаленное от основных экскурсионных улиц (его еще не поглотили крупные сети кафе). По этой причине вереница китайских туристов во главе с женщиной, держащей ярко-красный зонт, меня забавляет. Они идут явно не в ту сторону. Не знаю, какой архитектурный шедевр им обещали показать, но на Абингдон-роуд они его точно не найдут.
Пока я стою у прилавка, звонит телефон.
– Выбирай, новости или хорошие новости? – Это Чаллоу.
Мысленно выругавшись, я подаю пятерку баристе. Я не настроен играть с Чаллоу в его интеллектуальные игры.
– Дай угадаю. Результаты ДНК?
– Прости, еще не готовы.
– Тогда скорее будут новости, а не хорошие новости?
– А то не догадываешься?
– Хватит, говори уже.
Чаллоу усмехается в ответ:
– Почему бы тебе не приехать? Сам все увидишь.
* * *
– Адам? Это ты? – Несмотря на помехи, я тут же узнаю голос из динамика.
– Подожди, пап. Я за рулем.
Останавливаюсь на обочине и беру в руки телефон.
– Это я. Что-то случилось?
Он тихонько вздыхает:
– Неужели я не могу позвонить просто так?
– Извини, я…
– Мы с мамой видели тебя в новостях.
– А, понятно.
– Ты отлично смотрелся.
Каким-то образом отец каждый раз умудряется взбесить меня своими словами.
– Это не ради «имиджа», пап, не ради меня самого.
– Я знаю, Адам, – говорит он не менее раздраженным тоном. – Я имел в виду, что ты хорошо выступил. Спокойно, авторитетно.
А теперь я чувствую себя дерьмом. Вот так всегда.
– Мы гордимся тобой, сын, хоть ты и считаешь иначе. Да, мы желали для тебя другой карьеры, однако тебе удалось преуспеть и на полицейской службе.
Это коварное словечко – «удалось». Ладно, хватит цепляться ко всем его фразам. Может, негатив в них мне только чудится?
– Слушай, пап, спасибо, что позвонил, но мне уже пора. Еду в лабораторию.
– Мама передает привет, ей уже не терпится увидеть тебя. И Алекс тоже.
После этого отец кладет трубку.
* * *
Собираются облака, и ближе к вечеру небо уже темное, как в ноябре. По деревьям на Кресент-сквер моросит легкий дождик. В траве друг за другом гоняются белки.
Пиппа лежит на диване и играет в головоломку «Кэнди-краш» на своем мобильном. Из другой комнаты доносится голос Роба – он говорит с родителями Ханны. Пиппа их не видела, но прекрасно себе представляет. Гервасий и Кассандра, по одним только именам все ясно.
Из кабинета появляется Роб: судя по одежде, идет на работу, хотя Пиппа намерена заставить его передумать. Она вытягивает ноги, разминает босые стопы.
– Звонили из офиса, – сообщает Роб, игнорируя ее. – У них какие-то проблемы. Я не против смотаться, хоть немного развеюсь.
– Как прошел разговор?
В его глазах мелькает раздражение.
– Сама как думаешь? Это же не светская болтовня. «О, как там погода? Кстати, труп вашей дочери нашли в сарае какого-то извращенца…» – Роб берет ключи от машины. – Во сколько вернусь, пока не знаю.
– Нам надо поговорить.
– Ну, придется отложить разговор. – Он направляется к выходу. – Я обещал приехать к четырем.
– Я беременна.
Роб оборачивается, смотрит на нее. Пиппа все еще держит в руке телефон.
– Ты беременна, – бесстрастным тоном повторяет он. – Это невозможно.
– Еще как возможно, Роб. – Пиппа слегка краснеет. – Я все не могла выбрать момент, чтобы сказать тебе.
– Ты же на противозачаточных.
– Да, но такое случается. Ты ведь занимаешься наукой – должен знать.
