– Это было временное помешательство. Так ведь говорят? «Временное помешательство». И все же прошлого не вернуть. Приходится жить с тем, что натворил.
Старик опускает голову на ладони и трет глаза.
– Знаю, последние месяцы я был не в себе. Чертова выпивка. Отключался, мерещилось всякое… Просыпался и не мог понять, где я…
Харпер выпрямляется, свешивает руки по бокам.
– Этот сраный Росс хочет отправить меня в дом престарелых. Говорит, я на хрен с катушек съехал. Может, он и прав.
Линда Пирсон поглядывает на старика, и я знаю почему. Ругательства – верный признак того, что Харпер теряет ясность мышления.
Я быстро достаю из папки фотографию девушки. Первый раз смотрю на ее лицо после того, как прочитал найденный Чаллоу дневник.
– Вы ее имеете в виду?
Он уставился на меня непонимающим взглядом.
– Это Вики. Мы нашли ее в подвале вашего дома вместе с маленьким мальчиком.
Я выкладываю второй снимок, но Харпер его отодвигает.
– Присцилла всегда была мерзкой коровой.
– Нет, это не ваша жена, доктор Харпер. Женщину на фотографии зовут Ханна Гардинер. Ее тело обнаружили у вас в сарае. Два года она считалась пропавшей без вести.
Я кладу два фото рядом, лицами к нему.
– Что вы можете сказать мне об этих женщинах?
– Я понял, на что вы намекаете. Вы ошибаетесь. Наверное, она вам сказала, что я плохой человек, что я извращенец, но это не так. – Изо рта Харпера течет слюна. – Назвала меня педофилом, а из-за этого слова в прессе всегда такая шумиха… Ты, говорит, грязный шизанутый педофил, тебе место в психушке.
– Кто так сказал? – спрашивает Бакстер. – Вики? Когда вы делали с ней все эти мерзости…
Харпер съеживается.
– О чем это он? – Он повышает голос, обращаясь к Пирсон. – О чем он говорит?
Я показываю на снимок Вики.
– Доктор Харпер, улики указывают на то, что вы изнасиловали эту девушку…
Старик начинает раскачиваться взад-вперед.
– Я не виноват, я не виноват, – хныкая, повторяет он.
– Изнасиловали и держали взаперти в подвале почти три года…
Харпер затыкает уши.
– Я вообще туда не спускаюсь, больше не хожу туда… там что-то есть… я слышу по ночам… завывает и скребется…
Я подаюсь вперед так, чтобы он посмотрел на меня.
– Что вы слышали, доктор Харпер? Что вы слышали?
Пирсон качает головой.
– Прошу прощения, инспектор, но продолжать не стоит.
* * *
Пирсон догоняет меня в коридоре.
– Вы должны кое-что знать. Я бы сообщила раньше, но не видела снимков, в газетах ведь ничего не публиковали…
– Извините, вы о чем? – немного резко (что вполне объяснимо) спрашиваю я.
– Эта Вики, – говорит Пирсон, – просто копия Присциллы. Те же волосы, глаза, да и все остальное. Не знаю, что это значит – и значит ли вообще, – однако подумала, что нужно сообщить вам.
– Миссис Харпер тоже была вашей пациенткой?
Доктор качает головой:
– Нет, она ходила в частную клинику. Я встречала ее пару раз. Скажем так, она была не очень простым человеком.
– По нашим данным, к ним дважды вызывали полицию – соседи жаловались на шум. Похоже, в обоих случаях агрессором выступала именно она. Именно миссис Харпер нападала на мужа.
– Ничего удивительного. – Пирсон кивает. – По общему мнению, она отравила ему жизнь. Помню, Билл рассказывал, что сдавал анализ на бесплодие – Присцилла пыталась забеременеть – и только через какое-то время узнал, что она тайком поставила спираль несколько лет назад. Он был в бешенстве. Мало того, что жена врала ему, так он еще и упустил возможность стать отцом. С Нэнси завести детей ему не удалось.
Я медленно киваю в ответ.
– Еще бы, такой обман… Любой разозлился бы на его месте.
Пирсон вздыхает:
– Думаю, он возненавидел ее намного раньше из-за того, как их интрижка повлияла на Нэнси. Я уверяла, что рак груди обнаружился бы в любом случае, но Билл все повторял, что это он с Присциллой убил первую супругу. Видимо, сказал ей, что никогда не уйдет от Нэнси, вот Присцилла и заявилась к ним домой и все выпалила. Нэнси ни о чем не догадывалась, она была очень доверчивой. Даже представить не могла, что Билл ей изменяет. Диагноз поставили через год или около того, после чего она протянула всего шесть месяцев. Вот откуда в нем такая враждебность. Болезнь Альцгеймера выпускает весь подавленный гнев, который копился в нем при жизни Присциллы. А тут вы показываете ему снимок женщины, как две капли воды на нее похожей, – отсюда и соответствующая реакция…
– Тогда как он отреагировал бы, если б встретил Вики на самом деле? Допустим, на улице у своего дома?
– О боже. – Линда бледнеет. – Вы думаете, так все и было? Это он и назвал «временным помешательством»?
Я пожимаю плечами:
– Не знаю.
Пирсон печально качает головой:
– Как жаль эту девочку и ее малыша. Бедняжки. Как он сейчас, вы не в курсе?
Я решаю не сообщать, что мальчик у нас.
– Он сейчас в хороших руках.
* * *
Сидя за компьютером, Сомер просматривает кучу фотографий.
– Если ищешь мебель, зайди на сайт «Уэйфэр», – советует проходящий мимо детектив-констебль. – Моя девушка от него просто тащится. Мне ли не знать – плачу-то за всю эту фигню я.
Эрика по-прежнему смотрит в экран.
– Я не себе выбираю. Пытаюсь найти шкафчик определенного вида.
– Ну как скажешь… Просто хотел помочь. Не думай, что подкатываю к тебе, лишь бы перепихнуться, – мы не все тут такие.
Он уходит. У Сомер вспыхивают щеки. Что она сделала не так, если сделала вообще? Вздохнув, Эрика думает о том, что сейчас сказала бы ее сестра. В школе Кэт с первого дня считалась самой красивой девчонкой и рано осознала, какую цену приходится платить за внешние данные. Сомер же в детстве называли просто «симпатичной», а когда она наконец расцвела, то не могла понять, что делать со всеобщим вниманием. В моменты вроде этого ей казалось, будто она так ничему и не научилась.
Эрика продолжает поиски шкафа и через пару минут откидывается на спинку кресла, продолжая глядеть на экран. Потом заходит на общий сервер Управления уголовных расследований, чтобы найти снимки из дома на Фрэмптон-роуд.
– Попался, – шепчет она себе под нос.
* * *
Дональд Уолш не в курсе, но он сидит на том же стуле, что и Уильям Харпер за полчаса до него. Эверетт следит за происходящим по монитору из соседней комнаты. Уолш изображает из себя делового человека: каждые тридцать секунд поглядывает на часы и осматривается с преувеличенным раздражением. Открывается дверь, к Эверетт заходит Гислингхэм. По его лицу все понятно.
