– Вот она. Как ее зовут?
– Энни, – со злобой говорит Харпер. – Толстая корова.
Росс качает головой:
– Это не Энни, Билл. Ты же знаешь, что это не Энни.
Старик не обращает внимания на снимок.
– Доктор Харпер, вы должны посмотреть на фото, – настаивает Гислингхэм.
– Присцилла, – выдает Харпер, брызжа слюной. – Такая красотка. Развратная баба. Слонялась по дому, выставив сиськи напоказ.
Росс в отчаянии.
– Ты же прекрасно понимаешь, что это не Присцилла.
Не отводя глаз от Гислингхэма, Харпер протягивает скрюченную руку и сбрасывает снимок со стола вместе с телефоном Криса. Мобильный ударяется о стену и кусками падает на пол.
– Какого черта вы творите? – кричит Гислингхэм, вскакивая со стула.
– Доктор Харпер, – сквозь зубы цедит Куинн, – эта женщина сейчас в больнице. Врачи проведут полный осмотр, и, как только она сможет с нами поговорить, мы узнаем, кто она такая и как очутилась взаперти в вашем подвале. У вас есть возможность рассказать, что произошло. Вы осознаёте, насколько все серьезно?
Харпер плюет в лицо сержанту.
– Да пошел ты. Слышишь? Иди на хрен!
Воцаряется пугающая тишина. Гислингхэм боится даже глянуть на Куинна. Сержант достает из кармана платок и вытирает лицо.
– Думаю, нам лучше остановиться, офицер, – предлагает адвокат. – Что скажете?
– Допрос окончен в одиннадцать тридцать семь, – с ледяным спокойствием говорит Куинн. – Доктора Харпера отведут в камеру и…
– Господи, да вы посмотрите на него! Разве его можно держать под арестом? – возражает Росс.
– Мистер Харпер представляет опасность для окружающих и для самого себя, – невозмутимо отвечает Гарет и с напускной аккуратностью складывает бумаги. – В любом случае его дом теперь – место преступления. Туда он вернуться не может.
Куинн встает и направляется к выходу, Росс бежит за ним в коридор.
– Я что-нибудь придумаю. Найду дом престарелых, где за Биллом будут присматривать…
Сержант разворачивается так резко, что оказывается почти вплотную к соцработнику.
– Присматривать? – шипит он. – Так вот чем вы занимались все эти месяцы – присматривали за ним?
Побледневший Росс делает шаг назад.
– Послушайте…
Куинн не дает ему сказать.
– Как долго она там пробыла, а? Вместе с ребенком? Два года? Три? И все это время ты ходил к старику, присматривал, день за днем. Ты, ты один бывал в этом доме. И ты ничего не замечал, серьезно? – Он тыкает пальцем в грудь Росса. – Лично я считаю, что арестовать нужно не только Харпера. Вам тоже придется ответить на очень серьезные вопросы, мистер Росс. Это не просто профессиональная халатность…
Тот поднимает руки, как бы защищаясь от Куинна.
– Вы хоть представляете, сколько у меня клиентов? Сколько бумажек я заполняю? А на дорогах вечно пробки, так что хорошо, если удается зайти минут на пятнадцать и проверить, что человек нормально ест и не сидит в собственном дерьме. На обход дома времени ни хрена не остается.
– И вы ничего не видели и не слышали?
– Куинн, – зовет сержанта стоящий у двери Гислингхэм.
– Я никогда не был в этом чертовом подвале, – утверждает Росс. – Я вообще не в курсе, что он там есть…
Лицо Куинна становится багровым.
– Думаете, я в это поверю?
– Куинн, – настойчиво повторяет Гислингхэм.
Тот не реагирует, и тогда детектив разворачивает его в сторону коридора, схватив за плечо. Кто-то идет в их сторону.
Это Фаули.
* * *
На Фрэмптон-роуд Алан Чаллоу направляется по тропинке к дому, и полицейский в форме приподнимает оградительную ленту, впуская его. В защитном костюме Чаллоу весь вспотел – такой жары в этом году еще не было. Толпа увеличилась вдвое, а ее состав изменился. Первомайские гуляки разошлись; строители тоже решили, что с них на сегодня хватит. Не считая пары соседей, теперь здесь стояли одни зеваки, жаждущие увлекательных сплетен или леденящих душу подробностей. Или же и того, и другого, если учесть, что половину из них составляли газетные писаки.
На кухне двое криминалистов из команды Чаллоу снимают отпечатки. Одна из них кивает Алану и опускает маску, чтобы поговорить с ним. Над верхней губой у нее собрались капельки пота.
– Впервые за долгое время радуюсь, что приходится работать в маске. Давненько тут не делали уборку.
– Где подвал?
– Сзади, – показывает она. – Мы сделали свет поярче, хотя стало только хуже. – Криминалист с мрачным видом поводит плечом. – Ну, ты и сам знаешь.
Еще бы, Чаллоу занимается этим уже двадцать пять лет. Спускаясь, он пригибает голову, чтобы не задеть лампочку, которую повесили над ступеньками. На кирпичные стены падает большая подрагивающая тень. Внизу его ждут еще двое криминалистов, которые осматривают скопившийся в подвале хлам.
– Понимаю, это настоящий геморрой, но придется отвезти все в отдел. Где была девушка?
– Вон там.
Чаллоу проходит к дальней комнатке. В круге света безжалостно блестит грязный пол; хорошо видно замусоленное постельное белье и унитаз посреди лужи смрада. Снова коробки с хламом. Картонный поддон из-под упаковки воды, в котором осталась всего одна бутылка, а еще полиэтиленовый мешок с пустыми банками и обертками, но никакой еды. В углу – детская кроватка, похожая на мышиную норку.
– Так, – наконец прерывает тишину Чаллоу. – Это нам тоже надо забрать.
Женщина-полицейский разглядывает трещину в общей стене. Кирпичи кое-где сломаны, известку расковыряли.
– Алан, – подзывает она. – Смотри.
Чаллоу наклоняется ближе и видит красные разводы на сырой штукатурке.
– Боже… Она пыталась процарапать путь к свободе.
* * *
Последний раз я встречал Дерека Росса во время работы над делом Дейзи Мэйсон
[5]. Росс присутствовал на допросах ее брата, так что виделись мы часто. Было это год назад, хотя, глядя на него, можно подумать, что прошли все пять. Волосы поредели, живот округлился, под глазом дергается сосуд. Впрочем, последнее, пожалуй, заслуга Куинна.
– Сержант Куинн, – обращаюсь я к нему. – Может, принесете всем нам кофейку? И не из аппарата.
Гарет смотрит на меня, то открывая, то закрывая рот.
– Сэр, я…
– Идем, я тебе помогу, – перебивает Гислингхэм, коснувшись локтя сержанта.
