– Можем поговорить у вас в кабинете? – просит Куинн.
Я по очереди внимательно смотрю на обоих.
– Надеюсь, это что-то стоящее.
Так и есть. Только не для Куинна.
* * *
Через полчаса мы втроем возвращаемся в штаб, и все тут же отвлекаются от своих дел.
– Вперед, – говорю я Куинну, и тот шумно сглатывает.
Сержант только что получил самый суровый выговор в своей жизни, и это еще не конец. Нет-нет, он по уши в дерьме.
– Пару часов назад мы привезли Пиппу Уокер в участок, чтобы предъявить обвинение в препятствовании ходу следствия. Когда сержант регистрировал арест, она заявила, что у нее нет документов. Это, конечно, брехня, поэтому мы решили пробить ее по водительским правам, но, – Куинн глубоко вздыхает, – Пиппы Уокер с подходящей датой рождения не нашлось.
– Пробовали Филиппу вместо Пиппы? – интересуется Эверетт.
– Не помогло, – качает головой Куинн. – Искали все имена, уменьшительным от которых может быть Пиппа. Пенелопа, Патриция…
Один из детективов-констеблей отрывает взгляд от мобильника и с озорной ухмылкой добавляет:
– Тут написано, что на итальянском «пиппа» означает «минет». Это поможет, сержант?
Раздается приглушенный хохот; Крис опускает голову, чтобы скрыть усмешку. Таким пунцовым Куинна я раньше не видел. Сомер смотрит на него одновременно с иронией и беспокойством. Надеюсь, что ирония победит, – эта девушка слишком хороша для сержанта. Куинн сам нашел приключения на свою пятую точку. Во всех смыслах.
– Может, банковский счет? – предлагает кто-то, когда затихает смех.
– Пока не обнаружили, – отвечает все еще краснеющий Куинн.
– Контракт на мобильный?
– Телефон предоплаченный, – качает головой Гислингхэм.
– То есть она пользуется вымышленным именем? Но зачем? – изумляется Эверетт.
А я вдруг понимаю, что нужно делать. Встаю и снимаю пиджак со спинки стула.
– Вы куда? – спрашивает Гис.
– Собираюсь найти ответ на этот вопрос.
* * *
– Итак, что связывает Мэри Энн Николз, Элизабет Страйд, Кэтрин Эддоус и Мэри Джейн Келли?
[25]
В зале раздается громкий смех, парочка юмористов кричат:
– Профессия!
Брайан Гау сидит за столиком у камина и, ухмыляясь, пишет на листке ответ своей команды. Он просто обожает ходить на паб-квизы, а еще отслеживать определенные поезда и решать квадратные уравнения. Серьезно, я не шучу. Вместе с Гау играют один бывший лаборант и профессор судебной медицины на пенсии. Название их команды – «Преступные умы» – казалось мне довольно оригинальным, пока Алекс не сообщила (слегка язвительно), что вообще-то есть такой сериал
[26].
Гау всегда ходит в этот паб по средам, который за последние пару лет превратился из забегаловки для рабочих из угольного порта в модное местечко. Интерьер в серо-бирюзовых тонах, обновленная черно-белая плитка на полу, зимой зажигают камин. Алекс здесь нравится, да и пиво по-прежнему неплохое. Я жестами спрашиваю у Гау, взять ли ему еще. Тот кивает, и, как только заканчивается тур и команды сдают свои листочки, пробирается ко мне между столиков.
– И чем я это заслужил? – иронично спрашивает Гау, взяв свою пинту.
– Расскажите мне о психопатах. Точнее, о психопатах и социопатах.
Он поднимает бровь, как бы изумляясь: «Так вот куда вас занесло?»
– Ну, некоторые внешние проявления поразительно схожи у тех и у других, – начинает эксперт, слизнув пену с верхней губы. – Они манипуляторы и нарциссы, постоянно врут, не способны нести ответственность за свои действия и практически не умеют сочувствовать. Их вообще не интересует ничего, кроме собственных нужд.
– И как же их различить?
– Психопаты более организованны и терпеливы. Социопаты склонны к импульсивным поступкам, а значит, они чаще ошибаются, и поймать таких вам будет легче. Причина социопатии в большинстве случаев кроется в некоей детской травме: жестокое обращение, насилие, недостаток внимания… Как обычно.
– А что у психопатов?
– Психопатами не становятся, психопатами рождаются, – отвечает Гау, внимательно наблюдая за моей реакцией. – Ну что, помог я вам?
Ведущий призывает собравшихся занять свои места – начинается следующий тур.
– Думаю, да, – киваю я.
Гау берет свой бокал, но я его останавливаю.
– И еще кое-что.
– Вот уж не думал, Фаули, что вы фанат «Коломбо»
[27], – шутит он.
Однако Гау мрачнеет, как только слышит мой вопрос.
* * *
Открыв дверь и увидев меня, Гардинер сразу настораживается.
– Чего вам? – спрашивает он, не скрывая враждебного настроя. – Надеюсь, пришли, черт возьми, извиниться?
– Можно войти? Это важно.
Не сразу, но Роб все же кивает и впускает меня. Тоби спит на диванчике перед телевизором, прижав к груди плюшевую собачку.
Гардинер выключает мультики.
– Сейчас отнесу Тоби в кровать и вернусь.
С моего первого визита квартира не изменилась. Пахнет едой. Роб чертовски хорошо убрался в доме, потому что следов пребывания криминалистов как не бывало. Беспорядок здесь теперь только от малыша. Гардинер явно изо всех сил пытается вернуть жизнь сына в привычное русло. Я на его месте поступил бы точно так же.
Он возвращается и садится на диван.
– Ну?
– Я действительно хочу извиниться. Страшно подумать, через что вам пришлось пройти в последние несколько дней.
– И по чьей же вине? – с бесстрастным взглядом спрашивает он.
– Извините, у нас не было выбора. Пришлось рассматривать все версии, соответствующие уликам.
– Только улик против меня у вас так и не было, да? Лишь наглая ложь, сказанная со злым умыслом.
– Поэтому я и пришел. Хотел поговорить с вами о Пиппе Уокер.
– О чем именно? – напряженно спрашивает Гардинер.
– Мы знаем, что она соврала в своих показаниях.
– Вот именно! – восклицает он и добавляет чуть тише: – Охренеть как соврала.
Я слегка подаюсь вперед.
