Он находит скан паспорта. Девушку легко узнать – черты лица те же; однако прическа совсем другая. И не только прическа: изменился и макияж, и само выражение лица. Теперь она выглядит более роскошной, более ухоженной.
– Поможет?
– Просто великолепно! – Эверетт улыбается. – Распечатаете?
Она достает мобильный и звонит в штаб.
– Куинн? Это я, Эверетт. Послушай, я узнала настоящее имя Пиппы Уокер. Ее зовут Триша. Они с Вики встретились не на Фрэмптон-роуд, как мы думали. Они и раньше знали друг друга. Вместе снимали жилье в четырнадцатом году. А когда регистрировались у арендодателя, оставили один и тот же прежний адрес. Мне кажется, эти двое…
– Сестры. Да, Эв. Мы знаем.
* * *
– Я не в восторге от этой идеи, сэр.
Сержант в камере предварительного заключения выглядит взволнованным: нечасто сюда в восемь вечера является инспектор.
– Она должна говорить в присутствии адвоката, и надо снимать происходящее на видео…
– Знаю, и я обязательно ей об этом скажу. Не захочет говорить – я не буду настаивать.
Пусть нерешительно, но сержант все-таки встает и берет ключи. Мы идем по коридору к камере, он открывает заслонку, заглядывает внутрь, затем отпирает дверь.
– Я буду на своем месте.
Девушка сидит на узкой койке, прижав колени к груди. В тусклом свете она выглядит изнуренной.
– Чего вам? – настороженно спрашивает она.
– Я не должен был сюда приходить.
– Тогда зачем пришли?
– Чтобы поговорить. Можем вызвать адвоката, если желаете.
Не могу понять, заинтригована она или слишком устала, чтобы сопротивляться.
– Мне все равно.
– Говорят, вы не захотели увидеться с мамой.
Вики поглядывает на меня, и я подхожу ближе.
– Не ожидали, что мы ее найдем? За последние пару лет она не только дважды переехала, но и вышла замуж.
Она пожимает плечами:
– Как я сказала, только новый парень ее и волнует. Обо мне она больше не беспокоится.
– После разговора с ней я склонен с вами согласиться.
Мои слова явно вызывают эмоциональную реакцию, которую Вики все же пытается скрыть.
– Я объяснил, что вы – та самая девушка, о которой сейчас пишут во всех газетах, но и это ее не заинтересовало. Похоже, она считает, что вы сами виноваты.
Вики утыкается подбородком в колени.
– Я же говорила. – Теперь в ее голосе слышится дрожь.
– Про внука тоже упомянул, однако толку ноль. Хотите узнать, что она ответила?
В ответ молчание.
– Сказала: «Если она думает, что сумеет подкинуть его мне на воспитание, то глубоко ошибается».
Вики по-прежнему сжимает колени руками; костяшки пальцев побелели.
– Вообще-то у нее самой есть маленький ребенок. – Она поднимает голову. – Не знали? Девочка, зовут Меган. Ваша сестра. Единоутробная, если быть точнее.
Я присаживаюсь на край койки и открываю папку.
– У вас ведь есть еще одна такая же, верно? Триша Джанин Уокер, рожденная восьмого января тысяча девятьсот девяносто пятого года. В свидетельстве о рождении записана фамилия ее отца, только вот ваша мать и Говард Уокер так и не оформили брак. А через три года и вовсе расстались, и мать вышла замуж за Арнольда Нила. Вашего отца.
Повисает пауза, которую я намеренно растягиваю.
– Вики, почему вы не рассказали нам о Трише? – Мой голос эхом отражается от холодных влажных стен. – Почему скрывали, что в Оксфорде живет ваша сестра?
Она молча пожимает плечами.
– Сестра могла бы навестить вас в больнице или приютить у себя. Вам не пришлось бы ехать в Вайн-Лодж.
– Я не знала, что она здесь, – наконец отвечает Вики.
– Боюсь, я не смогу вам поверить. Вы прекрасно знали, где Триша, – а она жила у Роба Гардинера. В квартире, которую видно из дома Уильяма Харпера.
Я наклоняю голову, пытаясь поймать ее взгляд.
– Там она впервые и заметила его, с верхнего этажа? Вы ведь обе жили на Фрэмптон-роуд? Поначалу.
Вики прищуривается:
– Вы этого не докажете.
– Еще как докажем. Триша украла одну из фигурок доктора Харпера, и эта фигурка запечатлена на снимке, сделанном в две тысячи четырнадцатом году на карнавале Коули-роуд. Значит, на тот момент она уже побывала в доме. Ее отпечатков мы не нашли, потому что вы явно потратили чертову уйму времени на то, чтобы все оттереть. Но вот перед нэцке Триша не устояла. Интересно, она случайно выбрала самую дорогую статуэтку или знала о ее ценности? За эту штучку можно выручить больше двадцати тысяч фунтов.
Вики бросает на меня гневный взгляд.
– Думаю, знала. Она же умная девчонка, да, Вики? Намного умнее, чем кажется. Умнее вас как минимум. С помощью секса получает все, что хочет, от мужчин, которые слишком глупы, чтобы заметить, как ими манипулируют. Деньги, защита, внимание, контроль – всего этого можно добиться через постель. А если с сексом не выйдет, у нее есть и другие способы. Уж я-то видел ее в действии. Триша, надо признать, хороша. Одурачила и Роба Гардинера, и моего сержанта. Да и меня тоже. Но больше всего она одурачила вас и Ханну.
Женщины, остерегайтесь женщин. Всё, как сказала Алекс.
– Вы вместе это спланировали? Перебраться в дом на Фрэмптон-роуд, родить ребенка, отсудить деньги Харпера… Она участвовала в афере с самого начала. И все шло хорошо, пока однажды Триша не увидела Роба Гардинера, который стал ее единственной целью. Жаль, что вы уже были беременны от Харпера. Жаль, что, в отличие от нее, застряли в том доме. Как же вы собирались все провернуть, Вики? Переночевать в подвале пару дней для пущей убедительности, а затем подняться наверх, когда к нему пришел бы Дерек Росс? Как вы объяснили бы свой побег – сказали бы, что старик начал забываться и не запер дверь?
Вики резко выпрямляется и приникает спиной к стене.
– Я не тупая, как вам кажется. Все, что вы мне тут наговорили, это полный бред. Я на это не куплюсь.
Я улыбаюсь.
– Забавно, ваша сестра выражается точно так же. Голос крови не заглушить – вот чему научила меня работа в полиции.
Раздается стук в дверь, к нам заглядывает Вудс.
– Решил проверить, всё ли у вас тут в порядке, сэр.
Вики ничего не говорит.
– Все хорошо, сержант. Может, Вики не откажется от чая?
Она кивает, и Вудс закрывает дверь. Слышно, как он поднимает заслонку соседней камеры, переговаривается с какой-то девушкой. Затем, звеня ключами, удаляется по коридору.
