Сны дали мне ответ. Возможно, не совсем тот, на который я рассчитывала, но исчерпывающий.
Монстра не было видно, как и мужчины. Только волк и черная лоснящаяся пантера, с упоением вгрызающаяся в его горло. Кровь стекала с ее пасти и крупными каплями падала на землю.
– Не надо! – кричала я и слышала в ответ рычание, больше похожее на безумный злорадный смех.
Картинка менялась. Загнанный, обессиленный волк, два очень крупных добермана по сторонам и снова она – Валерия в образе пантеры. Гладкая шерсть ее отливала серебром, совсем как любимые кожаные брюки. Псы надвигались, тесня раненого зверя к ровной отвесной каменной стене. Волк пригибался, щетинился и тряс головой. Он готов был сдаться. Казалось, он хочет сдаться, но из его горла вдруг раздавался страшный душераздирающий вой, и тело начинало меняться, оно буквально трещало по швам, выпуская на волю нечто совершенно иное…
– Нет, нет!!!
Я распахнула глаза и с ужасом уставилась в белый потолок. Потом прямо так, в пижаме, (да-да, Марья Петровна позаботилась и об этом), выскочила из комнаты и, к своему облегчению, нашла Василия Семеновича уже на крыльце.
– Рассвет наступает каждое утро, – сказал он тихо, даже не обернувшись.
– Не для всех, – откликнулась я. – Я должна помочь ему. Подскажите, я не знаю, что делать.
– Порой кажется, мы не можем ничего, но это не так. Даже если ты далеко, даже если у тебя связаны руки и заклеен рот – ты мыслишь, а мысль не скована границами сна и яви, расстояниями и даже временем. Мысль – есть энергия. Устремление – есть энергия. Мечта, облаченная в образ, – почти реальность. – Он повернулся и посмотрел на меня. – Если ты хочешь кому-то помочь – просто пошли ему эту помощь. Сегодня мы будем оттачивать концентрацию и ясность мышления. Переоденься и выходи в сад.
Я кивнула. Молча, сосредоточенно. И ушла обратно в дом. Медитации? Бесконечные тренировки и упражнения? Я готова, если это поможет Волку.
Не знаю, насколько верно я восприняла советы и указания учителя, но уже следующей ночью, едва увидев любимого во сне, я кинулась к нему и обняла. Волк ошарашенно замер, казалось, не веря в происходящее.
– Я так скучаю, – прошептала я, а наутро почувствовала себя странно наполненной и легкой одновременно.
Сконцентрироваться на учебе получалось с трудом, все мое существо рвалось к Волку, желало вновь увидеть его. И я увидела, стоило только моей голове коснуться подушки.
Волк сидел, прислонившись к темно-серой каменной стене, скрестив бледные пальцы и опустив голову. Совсем один в глухом мрачном месте, уставший и подавленный.
– Только не сдавайся, – сказала я. – Что бы она ни говорила – не верь.
Волк поднял глаза. Удивление, недоверие, надежда.
– Это правда ты?
– Я, – улыбнулась и, подойдя, присела рядом. – И я что-нибудь обязательно придумаю, слышишь? Теперь я не одна. Все получится!
– Не одна? – эхом отозвался он и вдруг отстранился, взялся за голову, сдавливая ладонями виски.
– Нет, нет! – воскликнула я, перехватывая его руки. – Я учусь. Мне никто не нужен, кроме тебя.
Наклонившись, убрала прядь непослушных волос с его лица и дотронулась лбом до его лба.
– Моя Окси, – выдохнул он. – Как же ты попала сюда? Если, конечно, ты не плод моего воображения.
– Это я, я! – засмеялась облегченно. – И я не оставлю тебя в покое, вот уж не надейся.
Волк поднялся, сделал несколько шагов в сторону и тревожно огляделся.
– Что происходит? – заволновалась я, тоже вставая.
– Окси, я по-прежнему опасен, разве ты не видишь? Здесь, возможно, даже больше, чем где бы то ни было. Тебе лучше уйти.
Он произнес это и вдруг снова схватился за голову, сжал зубы и сдавленно рыкнул.
– Нет, – твердо сказала я и положила руки ему на плечи. – Посмотри на меня. Волк, ты сильнее этого. Здесь, там, где угодно. Ты, а не он.
– Нет, малыш, – горько усмехнулся любимый. – Я идиот, у которого не осталось сил бороться. Меня уже почти нет.
– Это неправда, – прошептала я и потянулась к нему, встала на цыпочки, обхватила шею руками. – Ты передо мной. Ты, а не он, – повторила убежденно. – Все получится.
Я прижалась к нему, стремясь поделиться своими теплом и уверенностью, и почувствовала жар и легкое давление в солнечном сплетении.
– Я люблю тебя, – выдохнула неслышно, и мои губы наконец нашли его.
Нас пронзил слабый импульс, холодком пробежав по позвоночнику и отворив в груди невидимую заслонку, из которой тут же вырвался целый поток щекочущей силы и устремился к тому единственному, кому предназначался.
– Глупая, – прошептал Волк, приподнимая меня над землей.
Я засмеялась и положила голову ему на плечо, чувствуя небольшую слабость и искристую, переполняющую меня радость.
– Где ты, Волк? Как тебе помочь?
Он замер, а потом резко отстранил меня.
– Не возвращайся. Не вздумай возвращаться! – выкрикнул грозно, и во взгляде его смешались тревога, отчаяние и решимость.
* * *
Весь следующий день я ходила потерянная и задумчивая, даже Василий Семенович махнул на меня рукой, позволив ограничиться медитациями и лишь самыми простыми, уже освоенными упражнениями. И я была ему благодарна, ибо, помимо прочего, с самого утра ощущала странную сонливость и головокружение.
– Загонял ты девоньку, лица на ней нет, – посетовала Марья Петровна за обедом и с укором посмотрела на мужа.
Василий Семенович нахмурился и внимательнее ко мне пригляделся.
– Самоотверженность – это хорошо, – наконец сказал он, – но в любом деле важна целесообразность. Энергию нужно тратить с умом.
Вот как… Выходит, я перестаралась.
– Не ругайтесь, ему это было необходимо, – ответила я.
– Ладно. Вставай. Пока солнце не село, научу тебя еще кое-чему.
Я улыбнулась и последовала за учителем в его излюбленное для занятий место – в сад.
– Есть еще один источник силы, которым молодые одаренные совершенно напрасно пренебрегают, – сказал Василий Семенович и поднял лицо к небу. – Солнце, цветочная пыльца, деревья, сама земля – вся окружающая нас природа питает и наполняет силой, если уметь попросить и принять ее благодать.
Следующие два часа я подставляла лицо ветру, жмурилась в лучах яркого солнечного света, дышала в правильном ритме и была удивительно, по-настоящему счастлива. Я чувствовала, как откликается на мой зов пространство, наполняя безбрежной радостью, и физически ощущала, как вместе с ней вливается в меня энергия самой жизни.
Здесь, в безмятежном оплоте пожилого постового, я за недолгое время научилась тому, о существовании чего даже не подозревала. Постепенно, шаг за шагом, передо мной открывался иной путь в тонкий мир. Не серый и пугающий, а прекрасный и полный красок.
