Покушение в Далласе удалось, поскольку разведывательное сообщество ничего не знало о предшествующей попытке. После Далласа общественности предъявили Валли, создавая видимость существования другого одиночки «с винтовкой» типа Ли Харви Освальда. Реальные параллели между двумя связанными с ЦРУ козлами отпущения, которых устроили на работу в местах, возвышающихся непосредственно над маршрутом президентского кортежа, исчезли без следа вместе со снайперами, стоявшими за этими параллелями.
Как Чикаго стал моделью для Далласа, так Сайгон стал фоном для Чикаго. Фактическая синхронность успешного осуществления сайгонского заговора с целью убийства Нго Динь Зьема и провала чикагского заговора с целью убийства Джона Кеннеди дает веские основания полагать, что они были скоординированы в одном масштабном сценарии. Если бы Кеннеди убили в Чикаго на другой день после расправы со Зьемом и Ню в Сайгоне, сопоставление событий дало бы идеальную формулу, чтобы скормить публике: «Кеннеди убил Зьема и получил по заслугам».
Легенда для далласского сценария с участием вооруженного мятежника Ли Харви Освальда была создана по такому же шаблону. На основании заявлений, сделанных рядом чиновников из ЦРУ перед авторами широко растиражированных книг и статей, Джона Кеннеди после смерти обвинили в попытке убить Фиделя Кастро, за что якобы помешанный на Кубе Ли Харви Освальд, вообразивший себя заступником Кастро, отомстил Кеннеди. Как в случае с чикагским заговором, если бы он удался, финалом далласского заговора стал перенос вины на жертву: «Кеннеди пытался убить Кастро и получил по заслугам».
Осенью 1963 г., когда президент приказал вывести войска США из Вьетнама, ему старались помешать и друзья, и враги, в равной степени придерживавшиеся преобладавшего взгляда на войну. Все они считали, что лучше него знают, что нужно сделать для победы во Вьетнаме и в других частях земного шара для уничтожения заклятого врага. Ужас, испытываемый Кеннеди перед ядерной войной, которой удалось избежать во время Карибского ракетного кризиса, тревога по поводу американских войск во Вьетнаме и поворот к мирным отношениям с Никитой Хрущевым и Фиделем Кастро, по мнению критиков, заставили его симпатизировать коммунизму.
Нашим специалистам по тайным операциям, находящимся в тени и подотчетным только своим собственным теням, было известно, что скрывается за кажущимся пораженчеством Кеннеди. Абсолютная цель – победа над коммунистическим злом – оправдывала любые средства, включая убийство президента. За сорванным заговором в Чикаго должен был последовать успешный заговор в Далласе.
Глава шестая
Вашингтон и Даллас
Спустя полтора месяца после Карибского ракетного кризиса Никита Хрущев отправил Джону Кеннеди личное письмо, в котором изложил ви́дение мира, которое они могли бы воплотить вместе. «Мы полагаем, что вы сможете получить мандат на следующих выборах», – с удовлетворением писал Хрущев человеку, который был его противником в самом опасном противостоянии за всю историю человечества. Советский лидер с надеждой обращался к Кеннеди: «Вы будете президентом США в течение шести лет, что мы воспримем с удовлетворением. В наше время шесть лет в мировой политике – большой срок». Хрущев верил, что «за это время мы могли бы создать хорошие условия для мирного сосуществования на Земле, и это высоко оценили бы не только народы наших стран, но и все остальные народы»
{1105}.
Сын Хрущева Сергей сказал, что ракетный кризис заставил его отца увидеть все в другом свете. То же самое можно было сказать о Кеннеди. Лидеры двух сверхдержав едва не испепелили миллионы, и все же в этой духовной тьме они перешли от страха к доверию. Их продолжавшаяся в течение года переписка заложила фундамент для этого перехода. Обращение Кеннеди за помощью в период кризиса, быстрый отклик Хрущева и соглашение, к которому они в результате пришли, заставили их доверять друг другу. По словам Сергея, «отец, поскольку он доверял президенту США, был готов к долгому периоду сотрудничества с Джоном Кеннеди»
{1106}.
В это время надежд в Ватикане встретились папа Иоанн XXIII
[63] и Норман Казинс, два человека, которые содействовали диалогу между Кеннеди и Хрущевым, диалогу, который столь многое обещал. Папа Иоанн XXIII умирал от рака. Когда весной 1963 г. они с Казинсом беседовали в кабинете папы, папа Иоанн XXIII только что закончил писать энциклику «Мир на Земле», одна из тем которой – углубление доверия путем преодоления идеологических барьеров – воплощалась тогда в отношениях между Кеннеди и Хрущевым. Вспоминая об их беседе 10 лет спустя, Казинс писал, что умирающий папа несколько раз повторил одну фразу, которая, казалось, подводила итог его полному надежд посланию о мире на Земле: «Нет ничего невозможного»
{1107}.
С помощью папы Иоанна XXIII даже Кеннеди и Хрущев начали верить в то, что нет ничего невозможного. Это было справедливо и для добра, и для зла. Угрожавшие друг другу ядерным адом, оба лидера пришли к осознанию взаимной зависимости. И поскольку на грани ядерной войны они поняли, что зависят друг от друга, мир на Земле сейчас стал возможен.
В своем выступлении в Американском университете Кеннеди обратился к американцам, призывая их осознать, что, хотя у Соединенных Штатов и Советского Союза есть разногласия, в итоге две страны все же зависят друг от друга: «Если сейчас мы не можем покончить с нашими разногласиями, то можно, по крайней мере, сделать так, чтобы они не угрожали миру. Ведь нас в конечном счете объединяет как минимум то, что мы все живем на этой маленькой планете, дышим одним воздухом, растим наших детей с надеждой на лучшее будущее. И все мы смертны»
{1108}.
Все стало возможным, когда Кеннеди и Хрущев поняли, что зависят друг от друга. После речи Кеннеди о мире они с Хрущевым продемонстрировали решимость сохранить мир, поразительно быстро подписав Договор о запрете испытаний ядерного оружия – к смятению военных, разведывательного сообщества и бизнесменов. Власть имущие активно инвестировали в холодную войну и их объединяла жесткая теология войны. Они верили, что безбожный коммунистический враг должен быть уничтожен. Их взгляды были полной противоположностью взглядам папы Иоанна XXIII, который верил, что нам всем нужно освободиться от зла войны через диалог, уважение и углубление взаимного доверия. Антикоммунисты, царствовавшие в нашем полицейском государстве, думали, что единственный способ покончить с холодной войной – это ее выиграть.
