Пирсон не знал, что Кеннеди уже сотрудничает с Хрущевым, и что реализация плана по выводу им ракет на самом деле уже началась без лишнего шума в рамках октябрьского обещания советскому коллеге.
За год до этого обозреватель беседовал с Хрущевым в его резиденции на берегу Черного моря. Он считал, что советский лидер искренне хотел мира. Подтверждением этому был вывод ракет с Кубы и последующие заявления Хрущева о необходимости поддерживать мирные отношения. «И наконец, – писал Пирсон в своей колонке в январе 1963 г., – его потрясающая речь в Восточном Берлине на прошлой неделе, в которой он отказался от войны как инструмента коммунистической политики».
В результате этих бурных перемен Соединенные Штаты и Советский Союз подошли к проведению политики «на грани мира», особенно в вопросах ядерных испытаний и Берлина. Однако Пирсон подчеркнул, что если администрация Кеннеди, члены которой расходятся в своих взглядах на ситуацию, будет продолжать «пассивно смотреть на эту быстро меняющуюся картину», другие западные лидеры, такие как президент де Голль, опередят Кеннеди и выстроят собственные мирные отношения с Хрущевым. Настал момент для перемен. Сможет ли президент его поймать? Многообещающим летом 1963 г. Кеннеди ответил на этот вопрос своим обращением к студентам Американского университета, Договором о запрещении испытаний и проведением активной политики разрядки с Хрущевым. Затем, показывая, что нет ничего невозможного, Кеннеди начал поиск путей к диалогу со своим давним врагом Фиделем Кастро. Октябрьское решение Кеннеди вывести войска из Вьетнама стало следующим логическим этапом в этом все более вселяющим надежду процессе с участием его и Хрущева.
Эти ныне забытые ветры перемен в 1963 г. сделали из Джона Кеннеди миротворца, одновременно остающегося главнокомандующим армии, способной разрушить мир во всем мире. Он оказался в ловушке противоречий между идеей мира в обращении к студентам Американского университета и продолжавшими существовать догмами холодной войны его полицейского государства. Кеннеди сам обострил конфликт, ввязавшись в риторику холодной войны в выступлении 26 июня 1963 г. перед огромной толпой у стен администрации Западного Берлина. Впечатленный бесчеловечностью идеи строительства Берлинской стены, президент США восторженно, о чем он пожалеет после, произнес: «В Европе и других местах есть люди, которые заявляют, что могут работать с коммунистами [в то время, как он сам не только так говорил, но и делал]. Пусть они приедут в Берлин»
{431}.
Однако, несмотря на собственные внутренние конфликты и более глубокую напряженность между ним и его советниками, Кеннеди отверг господствующую мифологию своего времени, согласно которой победа над коммунизмом была наивысшей ценностью. Кеннеди выбрал альтернативу победе – положить конец холодной войне. Он пытался уйти от противоречий холодной войны. Для советников, таких как Комитет начальников штабов, этот отказ президента от войны выглядел как капитуляция перед врагом. Что бы президент ни делал, или ни говорил, военные знали одно: у них есть своя задача – победа над врагом.
О чем никто не говорит в связи с президентством Кеннеди, и что после его убийства пустило всех по ложному следу, так это тот факт, что он боролся с собственным полицейским государством. У этого государства были более высокие ценности, чем повиновение указам президента, который хотел мира. Победа над коммунизмом была задачей номер один. По мере того, как Кеннеди искал альтернативу победе или поражению в мире ядерного оружия, в правительстве у него становилось все меньше союзников. Он был свободен от догм демонизирующей теологии холодной войны благодаря улучшающимся отношениям со своим врагом Хрущевым. И в то же время ему приходилось осознавать, что в собственной администрации мало кто разделял его взгляды. Его изоляция усиливалась каждый раз, когда он отвергал наиболее разрушительные рекомендации военных советников о том, как выиграть холодную войну.
Глава Объединенного комитета начальников штабов, которого Кеннеди унаследовал от Эйзенхауэра, генерал Лайман Лемницер
[28], предложил 13 марта 1962 г. министру обороны Роберту Макнамаре секретный план победы под кодовым названием «Операция “Нортвудс”». Его целью было оправдать вторжение США на Кубу. Сегодня чтение этого секретного предложения, написанного в эпоху холодной войны, дает представление о мировосприятии военных советников Кеннеди и о тех интригах, на которые он должен был согласиться, чтобы одержать победу. Операция «Нортвудс» по предложению генерала Лемницера должна была включать в себя следующие шаги, необходимые для подготовки почвы для вторжения США на Кубу:
1. Враждебные действия и дезинформация, направленные на то, чтобы убедить кубинцев в неминуемом вторжении. Наша военно-политическая концепция во время реализации плана позволит быстро перейти от маневров к интервенции, если кубинский ответ не заставит себя ждать.
2. Планируется провести ряд хорошо скоординированных инцидентов в районе Гуантанамо [военно-морской базы США], чтобы обеспечить наглядный пример совершаемых враждебными кубинскими силами действий.
Инциденты для обеспечения правдоподобности нападения (не в хронологическом порядке):
(1) Запустить слухи (много слухов). Использовать подпольное радио.
(2) Высадить кубинцев в форме «над входной кромкой взлетно-посадочной полосы» для инсценирования нападения на базу.
(3) Захват на базе кубинских (дружественных) диверсантов.
(4) Начать беспорядки у главных ворот базы (дружественные кубинцы).
(5) Устроить взрыв на базе; открыть огонь.
(6) Поджечь самолет на авиабазе (диверсия).
(7) Обстрелять из миномета базу с внешней стороны. Нанести незначительный ущерб военным объектам.
(8) Захватить в плен штурмовые команды, наступающие с моря или со стороны окрестностей г. Гуантанамо.
(9) Захватить членов вооруженной группы, штурмующих базу.
(10) Диверсия на корабле в гавани; большой пожар (использование нафталина).
