* * *
– Привет, Кристина! – прокричала Эрика чуть более радостно, чем следовало.
Эффект от двух бокалов шампанского начал ощущаться, и она напомнила себе, что надо собраться. На всякий случай всю дорогу до дому жевала ментоловую жвачку и, выдохнув для пробы себе в ладонь, сочла, что никакого запаха алкоголя нет.
– Так-так, ты уже пропустила пару бокальчиков? – спросила Кристина, едва она вошла в холл.
Эрика вздохнула. У свекрови нюх как у бладхаунда. Удивительно, что Патрик не привлекает ее к работе полиции, когда надо что-либо разыскать.
– Да, на вернисаже мне поднесли бокал, – ответила она.
– Один? – фыркнула Кристина и снова ушла в кухню. Оттуда доносились восхитительные запахи. – Как всегда, у вас в доме только вся эта гадкая еда с добавками Е и бог весть еще какой дрянью. У детей скоро отрастут хвосты, если они будут жить на такой диете. Домашняя еда еще никому…
Эрика перестала слушать, подошла и открыла духовку. Кристинина лазанья. В четырех формах, так что они смогут пополнить запасы в морозилке.
– Спасибо! – воскликнула она и в спонтанном порыве обняла свекровь.
Кристина изумленно уставилась на нее.
– Точно больше одного бокала, – сказала она, сняла передник, повесила его на крючок и вышла в холл, рассказывая по дороге: – Дети смогут поесть, когда будет готово. Они мирно играли – не считая одного инцидента с грузовиком, но мы с Майей нашли решение, которое всех устроило. Чудесная девочка! Она такая милая и тихая – точно как Патрик в этом возрасте; он часами мог сидеть и играть на полу, не привлекая к себе внимания… А сейчас мне пора домой – так много всего надо подготовить к свадьбе… А от Гуннара мало толку – он и хочет помочь, но получается не то, так что лучше уж я сама. А еще позвонили из «Городского отеля» – настаивают, чтобы я пришла прямо завтра и выбрала посуду для банкета. Я по наивности думала, что у них всего один вид посуды, но со свадьбой все получается непросто, и в это «все» приходится вникать. В двенадцать у меня там назначена встреча – но я надеюсь, что это будет быстро. Я попросила их просто переслать мне фотографии сервизов, но, судя по всему, мне непременно надо увидеть их лично. Я точно инфаркт схвачу, пока все это не останется позади…
Кристина вздохнула. Она стояла спиной и надевала обувь, поэтому не заметила довольной улыбки Эрики. Анна все сделала, как обещала!
Распрощавшись с Кристиной, Эрика вошла в гостиную к детям. Здесь было необычно прибрано, и она ощутила смешанное чувство благодарности и стыда. Естественно, ей было несколько неудобно, что мама Патрика прибиралась, пока сидела с детьми, но у Эрики были более важные приоритеты в жизни, чем идеальный дом. Само собой, она наслаждалась чистотой и порядком, но это стояло на третьем месте после потребности поработать и пообщаться с детьми. К тому же она должна еще успевать быть женой – и к тому же просто Эрикой. Для того чтобы все это удалось, ей иногда приходилось отдавать предпочтение просмотру очередного выпуска «Доктора Фила»
[53], а не уборке. Возможно, от послеродовой депрессии ее спасло именно то, что иногда она просто позволяла себе пустить все на самотек.
Прозвонил таймер, и Эрика пошла в кухню, чтобы достать из духовки формы с лазаньей. В животе у нее громко урчало. Она позвала детей, усадила их за стол и положила им и себе по большому куску ароматного блюда. Чудесно было поболтать с детьми – у них имелось немало ценных соображений обо всем на свете и сто тысяч «почему». На этом этапе Эрика уже усвоила: «потому что» в качестве ответа не всегда срабатывает.
После ужина дети сразу же снова убежали играть, так что она прибралась в кухне и включила кофеварку. Пять минут спустя наконец-то смогла присесть и открыть ежедневник, полученный от Виолы. Стала перелистывать его. Он был весь испещрен заметками и закорючками. Ей тяжело было понимать старомодный замысловатый почерк, к тому же, как и сказала Виола, ее отец в основном пользовался сокращениями. Но вскоре Эрика обнаружила, что Лейф записывал все, что происходило за день, – от встреч до погоды. Странное чувство – держать в руках жизнь другого человека. Рабочие дни и выходные, день за днем – отметки чернильной ручкой о том и о сем… До того момента, как страницы опустели. Эрика глянула на последнюю дату, когда были сделаны записи. Это был день его смерти.
Она задумчиво провела рукой по странице. Что же все-таки заставило его принять решение о том, что именно в этот день его жизнь закончится? Никаких зацепок в записях не было. Лишь простые повседневные дела. Солнечно, легкий бриз, прогулка до Сэльвика, покупки. Единственное, что выделялось, – заметка «11». Что это могло означать?
Эрика нахмурила лоб. Пролистнула несколько страниц обратно, ища, не попадется ли эта цифра в другом месте. Нет. Это было единственное упоминание. Зато за неделю до этого она нашла заметку, которая заставила ее замереть. На странице было помечено «55» и далее «14.00». Могло ли «55» означать человека, с которым он собирался встретиться в это время? И кто это мог быть? Встретились ли они?
Эрика отложила ежедневник. Солнце за окнами поменяло желтый цвет на оранжевый и стало спускаться к горизонту. Скоро вечер, а когда Патрик вернется домой – одному богу известно. Ее не покидало чувство, что она должна не забыть что-то ему сказать, но что именно – никак не могла вспомнить. Эрика пожала плечами. Значит, не так уж это и важно.
* * *
Патрик, стоявший у доски с фломастером в руке, оглядел собравшихся.
– Нам пришлось работать много и интенсивно, – сказал он. – Но, учитывая последние события, мне хотелось бы, чтобы мы обсудили ситуацию все вместе и распределили роли на завтра.
Паула подняла руку.
– Не пора ли нам запросить подкрепление? Из Уддеваллы или Гётеборга?
Патрик покачал головой.
– Я уже выяснял. Нехватка ресурсов. Сокращения. К сожалению, нам придется справляться своими силами.
– Понятно, – проговорила Паула; вид у нее был невеселый.
Патрик понимал ее. У нее дома дети еще младше, чем у него, – а она почти не успевает видеться с семьей.
– В клубе удалось что-нибудь выяснить? – спросил он, недоумевая, почему Паула ухмыляется и подмигивает Мартину.
– Нет, ничего, – пробормотал тот, избегая встречаться глазами с напарницей. – Никто ничего не видел. Все спали, когда их разбудили крики и шум.
Патрик кивнул.
– Хорошо, в любом случае – спасибо. Йоста, ты можешь рассказать, что тебе удалось сегодня?
– Само собой, – не без гордости ответил тот.
Патрик считал, что коллега имеет право гордиться собой. Сегодня он показал высший класс полицейской работы.
– Мне с самого начала казалось, что что-то не так с этим анонимным звонком по поводу трусиков, которые потом так кстати обнаружились у Карима.
