Мартин потянулся за шоколадным печеньем. Шоколад на нем растаял, и Мартину пришлось слизывать его с пальцев.
– Завтра закончим обыск, от этого и будем плясать, – сказал Патрик.
Ему не нравилось, что в деле так много тупиков и так мало зацепок. Если они не обнаружат еще что-нибудь, расследование может зависнуть.
– А как обстоят дела с шоколадом у нее в животе – мы точно никак не можем работать над этим дальше? – спросила Паула.
Патрик покачал головой.
– Судя по всему, это был обычный батончик, продается во всех магазинах. Нам не удастся отследить, от кого она могла его получить. Но поскольку дома у Бергов шоколада не было, Нея должна была достать его в то утро где-то в другом месте. Или получить от кого-то.
– А что ты думаешь по поводу того, что Лейф в конце концов начал сомневаться в виновности девочек? – спросил Йоста.
– Насколько мне известно, этим вопросом занимается Эрика. Будем надеяться, что ей удастся что-нибудь нащупать.
– Гражданские лица делают работу полиции, – проворчал Мелльберг и почесал за ушком Эрнста.
– И иногда делают это лучше некоторых, – вставил Мартин.
Патрик откашлялся.
– Мы должны держаться вместе и тянуть в одну сторону, – сказал он. – Все вместе.
Мартин виновато взглянул на него. Потом спросил:
– А как продвигается анализ анонимного звонка? Много ли это займет времени и на что мы, собственно, надеемся?
– Честно говоря, я даже не знаю, что тут технически возможно, – ответил Патрик. – Но, конечно же, надеюсь, что удастся убрать фильтр и услышать настоящий голос. Ну и потом – вдруг там окажутся какие-то фоновые звуки, которые помогут установить личность звонившего?
– Как в кино, где обязательно раздается паровозный гудок или бой церковных колоколов? – шутя проговорил Мартин.
– Да, если повезет, запись может дать нам какую-либо информацию, – сказал Патрик.
Оглядев собравшихся, он отметил, что Йоста подавил зевок.
– Мне кажется, на сегодня можно закончить. Если мы не отдохнем, то не сможем работать продуктивно. Так что по домам – пообщайтесь с близкими, поешьте, отоспитесь, а завтра начинаем по новой.
Все с готовностью поднялись, и Хедстрём заметил на всех лицах следы напряжения последних дней. Всем нужно сегодня обнять своих родных. Всем без исключения. Поколебавшись мгновение, он взглянул на Йосту, но Мартин опередил его:
– Ты можешь прийти сегодня поужинать со мной и Тувой? Она по тебе соскучилась.
Флюгаре кивнул.
– Конечно, – ответил он и пожал плечами.
Но не смог скрыть свою радость.
Патрик остался стоять на месте, пока коллеги один за другим покидали помещение. Они – семья. Во многих отношениях неидеальная, в которой не обходится без ссор. Но любящая и заботливая семья.
Бухюслен, 1672 год
Тело восстановилось быстрее, чем она думала. Пару дней еще болело и жгло, потом все стало как прежде. Но тоска не покидала Элин. Она делала все, что ей поручали, выполняла свои обязанности, но радости не было.
Марта тревожилась и по ночам крепко прижималась к матери, словно пытаясь согреть ее своим телом. Она приносила ей маленькие подарочки, словно пытаясь заставить ее улыбнуться. Маленький букетик цветов, сорванных на лугу, красивый белый камень, коллекцию блесток в баночке… И Элин пыталась. Она улыбалась Марте и благодарила ее, обнимала и гладила по мягкой щечке. Но сама чувствовала, что улыбается одними губами. А руки, которыми она обнимала Марту, казались окоченелыми и непослушными.
Пребен больше не разговаривал ни с ней, ни с Мартой. Девочка в конце концов смирилась и больше не пыталась привлечь его внимание. Она продолжала ходить к звонарю и учиться грамоте, однако казалось – то время, когда она сидела с Пребеном в библиотеке, безвозвратно ушло в прошлое. Новость о том, что Бритта ждет ребенка, все изменила – теперь Пребен носился с женой, как с фарфоровой куклой.
Теперь, пользуясь полным вниманием мужа, Бритта начала брать власть в свои руки. Одновременно росло и ее недоверие к Элин. Та постоянно ловила на себе ее пристальный взгляд, хотя поводов для подозрений уже не было. Элин делала все, что нужно, помогала Бритте во всех делах – и старалась избегать ее. Мучительно было видеть живот сестры, с каждым днем растущий под юбками, – это лишний раз напоминало ей, что ее живот плоский и пустой.
Однажды утром Бритта засобиралась во Фьельбаку. Скорее всего, ей просто надоело лежать в кровати, и, едва доктор разрешил ей вставать с постели, она поспешила поехать развеяться.
Элин долго глядела ей вслед, когда та уехала. Целый час потратила Бритта на то, чтобы одеться и привести себя в порядок, – что показалось Элин немного излишним ради поездки во Фьельбаку. Но для женщины в ее положении до Уддеваллы было слишком далеко, так что Бритта воспользовалась тем, что было доступно, и наверняка наслаждалась возможностью снять ночную рубашку и показать себя во всей красе.
День прошел быстро. Это был день стирки – все тряпочное в пасторской усадьбе предстояло помять в воде, потереть и прополоскать, развесить на солнце и снова внести в дом. Приятно все время находиться в движении – тогда Элин не успевала думать. К тому же она наслаждалась тем, что ни Бритты, ни Пребена не было дома. Пастор уехал по делам в Люр и должен был вернуться через два дня, в то время как Бритта ожидалась к вечеру.
Впервые с тех пор, как она отделалась от ребенка, Элин заметила, что тихонько напевает себе под нос.
Марта с удивлением посмотрела на нее, и маленькое личико дочери осветилось такой радостью, что в сердце кольнуло. Теперь Элин стыдилась, что девочке пришлось страдать за материнские грехи. Выпустив из рук коврик, который терла в корыте, она притянула к себе дочь и крепко обняла, целуя в светлую макушку. Все образуется. Ведь они есть друг у друга.
Все остальное – всего лишь сон. Невероятный детский сон. Напрасно Элин пыталась убедить себя, что Бог на их стороне – ее и Пребена. Роковая весть выбила из нее все ее высокомерие. Бог послал ей то наказание, которое счел нужным. И кто она такая, чтобы подвергать сомнениям Его волю? Вместо этого ей следует благодарить Господа за то, что у нее есть. За Марту. За хлеб насущный и крышу над головой. Многим и того не дано, желать большего – спесь и чванство.
– Давай пойдем погуляем вместе? – спросила она и присела на корточки перед Мартой, нежно держа ее за руки.
Дочка горячо закивала. Сигрид вертелась у ее ног, подпрыгивая и поскуливая, словно чувствуя, что хозяйка снова радуется.
– Мы могли бы взять с собой корзинку, так что я начала бы потихоньку учить Марту тому, чему меня научила бабушка. Чему она в свою очередь научилась от своей матери. То, что Марта могла бы потом применять, чтобы помогать другим, – как иногда делаю я.
