Она огляделась. Многие из сидевших на скамьях закивали. Даже те, кто с радостью принимал помощь Элин.
– А как с селедкой? – спросил Хирне, подаваясь вперед.
Эбба радостно закивала.
– Да, когда селедка пропадала, я точно знала, что это делала Элин.
– Делала? – спросил Хирне. – Каким образом?
– Однажды вечером я видела, как она воткнула что-то в песок возле воды. А все знают, что если сажать медных лошадей, то это отпугнет селедку.
– Но какие же у нее были мотивы? Она и ее покойный муж жили за счет рыбной ловли.
– Да это только показывает, какая она злая: готова была свою собственную семью уморить голодной смертью, лишь бы напакостить остальным. Накануне она поругалась с несколькими женами рыбаков на корабле Пера. И после этого селедка исчезла, как корова языком слизнула.
– А как все обстояло с береговым стражником? Что произошло в тот день, когда он уехал из их дома, сообщив Перу, что его лодку отбирают в пользу государства за то, что тот без разрешения привез из Норвегии бочку соли?
– Да-да, я слышала, как она проклинала его, когда он уезжал от них. Страшные проклятия, которые мог вложить ей в уста только сам сатана. Никто с Богом в душе не мог бы выговорить тех слов, что она бросила ему вслед. И потом по пути домой…
Она сделала паузу. Собравшиеся задержали дыхание.
– Береговой страж сам расскажет, что с ним случилось, – сказал Хирне. – Но давайте сперва дослушаем Эббу.
– По пути домой ветер сдул его с дороги вместе с лошадью, так что он очутился в придорожной канаве. Я сразу догадалась, что это Элин наколдовала.
– Спасибо, Эбба, мы, как и было сказано, выслушаем по этому вопросу самого Хенрика Майера.
Он откашлялся.
– Все это приводит нас к самому серьезному обвинению против Элин Йонсдоттер. А именно – она обвиняется в том, что при помощи волшебства отправила на дно судно своего мужа.
Элин ахнула и уставилась на Эббу из Мёрхульта. Она знала, что не имеет права говорить, пока ей не разрешат, но не могла удержаться.
– Да Эбба совсем умом тронулась! Чтобы я отправила на дно судно Пера? Со всеми людьми? Это просто безумие!
– Элин Йонсдоттер должна молчать! – прикрикнул Хирне.
Эбба из Мёрхульта приложила руку к груди и принялась махать платочком у лица.
Элин фыркнула, наблюдая ее притворный ужас.
– Не обращай внимания на подсудимую, – проговорил Хирне и положил руку на плечо Эббы. – Продолжай.
– Да-да, она сильно прогневалась на мужа своего, Пера. За бочку да за то, что он собирался в то утро выйти в море. Я слышала, как она говорила, что если он выйдет, то может не возвращаться.
– Рассказывай, что случилось потом, – сказал Хирне.
Все подались вперед, ловя каждое слово. Неизвестно, когда в следующий раз выпадет такое развлечение.
– Они вышли в море в шторм, и я видела, как за ними полетела голубка. Это была Элин – каким-то непонятным образом я узнала ее, хотя она была не в человеческом обличии. Когда она полетела за лодкой, я поняла, что мой муж не вернется домой. Так и получилось.
Она громко всхлипнула и вытерлась платком.
– Он был хороший муж, прекрасный отец нашим пятерым детям – а теперь покоится на дне морском, обглоданный рыбами, только потому что эта… эта ведьма разозлилась на своего мужа!
Эбба указала на Элин, которая только покачала головой. Все это казалось невероятным. Словно в кошмарном сне. В любую минуту она может проснуться. Но тут Элин снова взглянула на Бритту, на ее довольную улыбку, на склоненную голову Пребена. И поняла, что все это – ужасная правда.
– Расскажи об уродце, – сказал Хирне.
Элин почувствовала, как дурнота подступает к горлу. Неужели ж для них нет ничего святого?
– Должно быть, она спуталась с дьяволом и понесла от него, – сказала Эбба из Мёрхульта, и по залу пробежал шепоток. – Потом пришла к моей сестре, чтобы выгнать плод. Я сама его видела. Когда я вошла в дом, он лежал в ведре у двери. Он не был похож на ребенка – словно образ самого дьявола, весь перекошенный и такой отвратительный, что у меня внутри все перевернулось.
Несколько женщин вскрикнули. Рассказы о том, чтобы спутаться с дьяволом и родить от него ребенка, – это уж нечто неслыханное.
– Сестра Эббы помогла избавиться от этого уродца, и она тоже будет свидетельствовать, – сказал Хирне и кивнул.
Тут обсуждались серьезные вещи, и он всячески старался подчеркнуть это всем своим видом.
Элин снова покачала головой. Руки, лежашие у нее на коленях, дрожали. Тяжесть от всего, что возводилось на нее, давила ей на плечи, заставляя опустить голову к полу. Однако она не подозревала, что ждет ее впереди.
* * *
Миновали два дня напряженного ожидания. Хотя следствие пока застопорилось, Йосте не пришлось сидеть без дела. Сигналы от общественности поступали в огромных количествах, особенно потому, что газеты теперь не только пестрели заголовками об убийстве – к ним добавилось сообщение о смерти Амины. Все это вызвало бурные дебаты по поводу политики в отношении беженцев, где обе стороны пытались использовать поджог и смерть Амины как аргумент в свою пользу. Одна сторона утверждала, что поджог явился результатом ненавистнической пропаганды и ксенофобии, насаждаемой «Друзьями Швеции». Другая же заявляла, что поджог – результат фрустрации народа по поводу необдуманной политики в отношении беженцев. Некоторые из них к тому же считали, что дом подожгли сами беженцы.
От этих дебатов Йосту тошнило. Сам он считал, что политика в отношении иммигрантов и беженцев нуждается в улучшении и там есть что обсудить. Невозможно просто открыть границы и принять всех желающих – необходимо создать работающую инфраструктуру, которая будет наилучшим образом интегрировать иммигрантов в шведское общество. В этом он был согласен. Однако в риторике «Друзей Швеции» и их избирателей его отталкивало то, что вина за все возлагалась на самих беженцев. Они во всем виноваты. Потому что приехали сюда.
Конечно, приезжали к ним всякие. Как полицейский Флюгаре не мог закрывать глаза на очевидные факты. Но большинство бежавших в Швецию спасали свою жизнь и жизнь своих близких, надеясь построить лучшую жизнь в новой стране. Никто не бросает свою страну и своих родных, возможно, навсегда, не будучи доведен до полного отчаяния. Йоста невольно задавался вопросом, как поступили бы все те, кто вопил, что беженцы не должны приезжать сюда и расходовать наши ресурсы, если б в Швеции бушевала война и их собственные дети находились в постоянной опасности. Разве они не пошли бы на все, чтобы спасти их?
Вздохнув, он отложил газету. Анника следила за тем, чтобы на столе в кухне всегда лежали свежие газеты, но обычно Йосту хватало лишь на то, чтобы бегло просмотреть их. Впрочем, приходится следить за тем, что пишут об их деле. Домыслы и неверные утверждения испортили немало расследований.
