– Что… – Голос не повиновался ей. – Как вы думаете, что произошло?
Эва не решалась поднять глаза на Йосту. Различные варианты, один другого ужаснее, постоянно всплывали в ее сознании, но когда она пыталась осмыслить один из них, сделать его более понятным, в грудь ударяла такая боль, что даже дыхание перехватывало.
– Нет оснований ломать голову, – мягко проговорил Флюгаре и, подавшись вперед, положил свою морщинистую руку поверх ее ладони. Его теплое спокойствие понемногу согревало ее.
– Ее уже так давно нет…
Йоста сжал ее руку.
– Сейчас лето, тепло. Она не замерзнет. Лес большой; нам надо время, чтобы его прочесать. Мы найдем ее, и она будет напуганная и уставшая, но все поправимо. Договорились?
– Хотя… с той другой девочкой все кончилось не так…
Йоста убрал руку, отхлебнул кофе.
– Эва, с тех пор прошло тридцать лет. Другое время, другая жизнь… Это чистое совпадение, что вы живете на том же хуторе и вашей дочери оказалось столько же лет. Четырехлетние детки часто теряются. Они очень любопытны, а, насколько я понял, ваша дочь – весьма решительная юная особа, так что в конце концов желание совершить вылазку в лес стало необоримым. А дальше все пошло не так, как она думала… Но все образуется. Нас много, и мы все ее ищем.
Он поднялся.
– Спасибо за кофе, я пошел дальше. Мы будем продолжать поиски всю ночь, но вам хорошо бы хоть немного поспать.
Эва покачала головой. Как она может спать, пока Нея одна в лесу?
– Нет, я и не ожидал, что вы согласитесь, – сказал Йоста. – Но должен был вам это сказать.
Эва видела, как за ним закрылась дверь. И вот она снова осталась одна. Наедине со своими мыслями и холодными пальцами, сдавливающими сердце…
Бухюслен, 1671 год
Наклонившись вперед, Элин застелила постель Бритты. Потом приложила руку к пояснице. Тело еще не привыкло к жесткой кровати в домике для служанок.
На мгновение она взглянула на роскошную кровать, в которой спала Бритта, и позволила себе испытать нечто вроде зависти, но потом потрясла головой и потянулась к пустому графину на ночном столике.
С изумлением Элин обнаружила, что сестра не делит с мужем ни ложе, ни даже спальню. Однако это не ее дело. Хотя ей самой казалось, что лучший момент дня – когда она ложится в теплую постель рядом с Пером. Когда она лежала в его крепких теплых объятиях, ее охватывало чувство, что никакое зло мира никогда не коснется ее и Марты…
Как же она ошибалась!
– Элин!
Мягкий голос хозяина заставил ее вздрогнуть. Она была так погружена в свои мысли, что чуть не уронила кувшин.
– Да? – проговорила Элин, взяла себя в руки и обернулась.
Его голубые добрые глаза были устремлены на нее, и она почувствовала, что краснеет. Поспешно опустила глаза.
До сих пор Элин не могла решить, как ей относиться к мужу сестры. Пребен был всегда так дружелюбен по отношению к ней и Марте. Он – пастор и хозяин усадьбы. А она – всего лишь прислуга в доме сестры. Вдова, живущая чужой милостью в чужом доме.
– Коротышка Ян говорит, что Элин умеет помогать при отёле. Моя лучшая корова так мучается…
– Звездочка? – спросила Элин, по-прежнему не поднимая глаз. – Батрак что-то говорил про нее сегодня утром.
– Да, Звездочка. Элин занята – или может спуститься и посмотреть на нее?
– Конечно, могу.
Она снова поставила кувшин на ночной столик и молча пошла вслед за Пребеном в хлев. В дальнем углу лежала Звездочка и мычала. Ей больно, это сразу бросалось в глаза – она не могла подняться. Элин кивнула батраку Коротышке Яну, в растерянности стоявшему рядом.
– Сходи на кухню и принеси мне соли.
Присев на корточки, она погладила мягкую морду коровы. Звездочка посмотрела на нее округлившимися от страха глазами.
– Элин может помочь ей? – спросил Пребен и тоже погладил бело-коричневую шкуру коровы.
На мгновение их руки соприкоснулись, и Элин тут же отдернула руку, словно ее укусила змея. И снова кровь прилила к лицу; к тому же ей показалось, что хозяин тоже чуть заметно покраснел. Но тут вернулся запыхавшийся Коротышка Ян, и она выпрямилась.
– Вот, – проговорил он и протянул Элин солонку.
Кивнув головой, она приняла ее, высыпала в ладонь большую горку и, проводя в соли круги против часовой стрелки указательным пальцем правой руки, стала читать стишок, которому научила ее бабушка.
Пречистая, Пресвятая Богородица,
Дорогая, возьми девять замков, девять ключиков,
Отопри приплод у моей Звездочки,
Отопри, припусти, на свет Божий отпусти.
Ныне и присно и во веки веков. Аминь.
– Аминь, – повторил Пребен, и Коротышка Ян поспешил сделать то же самое.
Звездочка мычала.
– А что теперь? – спросил Пребен.
– Теперь остается только ждать. Заговоры на соли обычно очень действенны, но могут проявиться не сразу – дело еще и в том, насколько велик плод. Но загляните к ней завтра утром – думаю, окажется, что с ней всё в порядке.
– Коротышка Ян слышал? – спросил Пребен. – Заглянуть к Звездочке, едва он проснется завтра утром.
– Будет сделано, хозяин, – пробормотал Коротышка Ян и, пятясь, вышел из хлева.
Пребен обернулся к Элин.
– Где Элин такому научилась?
– От бабушки, – коротко ответила та.
Чувство, которое она испытала, когда их руки соприкоснулись, все еще тревожило ее.
– При каких еще болезнях Элин может помочь? – спросил Пребен, опираясь о стенку загона.
Слегка шаркнув ногой, она нехотя ответила:
– Ну по большей части, если уж не самые тяжелые хвори…
– И у людей, и у животных? – с любопытством спросил пастор.
– Да, – проговорила она.
Ее удивило, что Бритта ни разу не упомянула об этом при муже. До батрака Коротышки Яна все же дошли слухи об умениях Элин. Впрочем, это, наверное, не так уж и странно. Когда они обе жили под одной крышей в отцовском доме, Бритта всегда с презрением высказывалась и о бабушке, и о ее познаниях.
– Расскажи еще, – попросил Пребен, направляясь к двери.
Элин нехотя последовала за ним. Не пристало ей идти и переговариваться с хозяином – слишком уж легко начинают молоть злые языки в усадьбе. Но здесь решает Пребен, так что она тяжелым шагом пошла следом.
Снаружи стояла Бритта, уперев руки в бока, с самым мрачным взглядом. Сердце у Элин ушло в пятки. Все вышло именно так, как она опасалась. Ему ничто не угрожает, она же может впасть в немилость. А с ней и Марта.
