Наконец Бассе надоело воевать с мороженым, и он швырнул его в воду – резвая чайка тут же нырнула за добычей.
Он повернулся спиной к птице.
– Мамаша с папашей не вернутся домой на выходные, как собирались. Останутся до следующих выходных.
– То, что нужно для вечеринки, – сказал Нильс и улыбнулся Бассе, у которого в глазах появилось то самое неуверенное выражение, которое иногда так бесило.
Вендела вздохнула, а Нильс снова ухмыльнулся.
– Ну же, послушай! Давай воспринимать это как подготовку к школьному празднику в клубе в следующую субботу. Мы пригласим классных людей, достанем самогонки и разожжем костер.
– Даже не знаю…
Но Нильс уже победил. Вендела это знала.
И снова перед ее глазами встала фотография горящего дома. Она попыталась отогнать ее. Заголовок гласил: «Женщина получила тяжелые ожоги». И тут Венделе пришло в голову, чего бы ей хотелось.
Нильс думал подождать с распространением снимка голой Джесси до начала учебного года, чтобы добиться всеобщего внимания. Но что, если использовать его раньше?
– У меня возникла идея, – сказала она.
* * *
Бенгт встретил его на гравиевой дорожке перед домом, едва он подъехал на полицейской машине. Йоста сделал глубокий вдох, прежде чем вылезти наружу, заранее зная, какой оборот примет разговор.
– Правда, что вы задержали одного из беженцев? – Он ходил туда-сюда по двору. – Я слышал, что он даже участвовал в поисках! У них совсем нет совести – у этих типов… Вам следовало с самого начала прислушаться к моим словам.
– Пока мы ничего не знаем точно, – сказал Йоста, направляясь в дом.
Как всегда, сердце сжалось, едва он увидел одежду Неи, висевшую на веревке возле угла дома. Злорадство на лице Бенгта вызывало неприятное чувство, особенно теперь, после пожара, однако Йоста сочувствовал ему в его горе. К тому же он понимал человеческую потребность в простых решениях и ответах. Проблема заключалась лишь в том, что простые ответы редко оказывались правильными. Реальность часто была более сложной, чем хотелось бы.
– Я могу войти? – спросил он Бенгта, и тот открыл перед ним входную дверь.
– Ты не могла бы позвать Петера и Эву? – спросил Бенгт жену. Та кивнула.
Петер спустился первым. Следом за ним шла Эва. Вид у них был такой, словно они только что проснулись.
Петер сел и жестом попросил Йосту сделать то же самое.
Сидеть за этим столом уже стало для Флюгаре привычным занятием. Однако ему хотелось прийти к ним с окончательным ответом. Он вдруг понял, что и на этот раз вынужден разочаровать их. К тому же вчерашний обыск подорвал доверие к нему, и теперь он не знал, как разговаривать с этой семьей. Как и Патрик, Йоста был искренне возмущен пожаром и поведением Мелльберга в отношении Карима и его семьи. Однако не исключал возможности, что они нашли в доме у Карима решающие улики, указывающие на то, что злоумышленник – он. Все слишком смутно и запутанно.
– Это правда? – спросил Петер. – О том, что арестовали беженца?
– На сегодняшний день мы ничего не знаем, – осторожно начал Флюгаре и заметил боковым зрением, как Бенгт снова начал краснеть.
Он поспешил продолжить:
– Мы кое-что нашли, но по техническим причинам пока не знаем, что это может означать для следствия.
– Я слышал, что вы нашли у него одежду Неи, – это так? – спросил Петер.
– Люди звонят нам, – сказал Бенгт. – Мы узнаем новости от других, а не от вас. Мне кажется, что это просто…
Он снова заговорил на повышенных тонах, однако Петер поднял ладонь, останавливая отца, и спокойно произнес:
– Правда ли, что вы нашли одежду Неи у кого-то в центре для беженцев?
– Мы нашли один предмет одежды, – сказал Йоста и достал пластиковую папку, лежавшую у него в сумке. – Но нам нужна ваша помощь в его опознании.
Эва вскрикнула, и Улла погладила ее по руке. Казалось, Эва не заметила ее жеста – сидела, молча уставившись на папку, которую держал в руках Йоста.
– Узнаете? – спросил он, выкладывая на стол фотографии.
Эва тихо ахнула.
– Это ее. Трусики Неи – с Эльзой.
Йоста взглянул на фото голубых детских трусиков с изображением светловолосой принцессы и снова спросил:
– Вы уверены? Это трусики Линнеи?
– Да! – Эва решительно кивнула.
– И вы его отпустили! – воскликнул Бенгт.
– Существуют некоторые проблемы в связи с тем, как был обнаружен этот предмет одежды…
Бенгт презрительно фыркнул.
– Проблемы? У вас есть иностранец, который приезжает сюда, похищает и убивает маленькую девочку – а вы говорите о проблемах!
– Я понимаю ваше возмущение, но вы должны…
– Мы никому ничего не должны! Я с самого начала говорил вам, что это наверняка один из этих, но вы меня не послушали, потеряли драгоценное время, оставив нас в полной безвестности по поводу того, что случилось с Неей, – а теперь вы к тому же отпустили преступника на волю! Да к тому же перевернули вверх дном весь дом, обращаясь с моим сыном и его женой как с подозреваемыми… У вас что, ни грамма совести нет?
– Папа, успокойся, – сказал Петер.
– Как может быть, чтобы это был не он? Если вы нашли у него ее трусики? К тому же мы слышали о пожаре. Стало быть, он пытался замести следы? Если вы отпустили его, логично предположить, что он кинется уничтожать улики. Наверняка потому и отправился вместе со всеми на поиски…
– Пока нам неизвестно, отчего загорелся дом…
Йоста мысленно взвесил, стоит ли рассказывать этим людям, что сам Карим пострадал, что его жена в реанимации и неизвестно, очнется ли она. В конце концов он решил ничего не говорить. Пожалуй, сейчас они невосприимчивы к чужому горю, к тому же в высшей степени эффективное сарафанное радио Фьельбаки вскоре донесет до них все новости.
– Вы совершенно уверены, что именно эти трусики были на ней, когда она пропала? – спросил Йоста, глядя на Эву.
На секунду она заколебалась, но потом кивнула.
– У нее было пять пар таких, разных цветов. Остальные лежат у нас дома.
– О’кей, – сказал Йоста.
Сложив фотографии обратно в папку, он поднялся.
Бенгт сжал кулаки.
– Позаботьтесь о том, чтобы «закрыть» этого урода как можно скорее, иначе я возьму дело в свои руки.
Йоста посмотрел на него.
– Я с уважением отношусь к вашему горю. Но никто – я повторяю, никто – не должен совершать такого, что еще усложнит ситуацию.
Бенгт снова фыркнул, но Петер кивнул Йосте.
– Он только на словах такой грозный, – сказал он.
