– Приятно познакомиться, – сказала Джесси, уходя вслед за Венделой.
Наверху захлопнулась дверь, и вскоре оттуда загрохотала музыка. Санна вздохнула. Вот тебе и обед в спокойной обстановке…
Она открыла морозилку и стала в ней рыться. Здесь все выглядело не так безнадежно, как в холодильнике. В одном из ящиков Санна обнаружила полпачки готовой пютт-и-панны
[52]. Достав сковороду, она положила туда хороший кусок масла и высыпала смесь.
Вскоре Санна смогла усесться за стол с чашкой кофе. В задумчивости взглянула вверх в сторону второго этажа, откуда доносилась теперь танцевальная музыка. Где же она видела эту девочку раньше?
Санна потянулась за гламурным журналом, валявшимся на столе, и стала рассеянно перелистывать его. Какая-то чушь, которую Вендела упорно притаскивает домой. Страница за страницей бессмысленных сплетен про жизнь никому не нужных звезд. Она перевернула страницу – и вдруг увидела ее. Марию. Внезапно Санна осознала, кто эта девочка.
Перед глазами затанцевали черные пятна. Джесси, ясное дело. Дочь Марии. Девочка, которую она видела в окне в доме Марии. У нее были такие же глаза. Те самые зеленые глаза, которые за все эти годы так часто являлись Санне в ее снах.
Со второго этажа доносился радостный смех девчонок, порой заглушавший музыку. У Санны пересохло во рту. Дочь Марии – в ее доме… Следует ли ей что-то предпринять? Что-нибудь сказать? Конечно, девочка не виновата в том, что натворила ее мать. Но все же. Слишком явно. Слишком близко. Стены стали давить, горло сдавил спазм.
Санна схватил ключи от машины и кинулась прочь.
* * *
– Так-так, нам предстоит кое в чем разобраться, – сказал Патрик и сложил руки на животе, глядя на свои ботинки.
Никто не произнес ни слова.
– Что скажете? Пригласим на совещание Мелльберга?
– Он осознал, что натворил, – негромко проговорила Анника. – Я обычно далека от того, чтобы защищать Бертиля, но в данном случае мне кажется, что он осознал свою ошибку и искренне желает помочь.
– Оно конечно, но одно дело – хотеть помочь, и другое – быть в состоянии это сделать, – сухо заметила Паула.
– По крайней мере, он – начальник участка, – сказал Патрик и поднялся. – Как бы мы ни относились к этому факту, дело обстоит именно так.
Несколько минут он отсутствовал, но потом вернулся с притихшим Мелльбергом. Эрнст тащился за хозяином, опустив голову, словно тоже чувствовал себя виноватым.
– Ну что ж, – сказал Патрик и сел. – Теперь мы все в сборе.
Мелльберг уселся на другом конце стола, и Эрнст улегся у его ног.
– С нынешнего момента мне хотелось бы, чтобы мы все работали согласованно. Давайте браться за дело профессионально, не поддаваясь эмоциям. Мы должны сосредоточиться на двух вещах, одна из которых – следствие по делу об убийстве Линнеи Берг, а второй вопрос – кто совершил поджог в центре для беженцев.
– Как мы будем действовать? – спросил Мартин.
Йоста кивнул.
– Да, как мы поделим работу?
– Есть несколько моментов, которые мы должны сделать. Анника, ты записываешь?
Та показала ручку, которую держала в руках.
– Во-первых, мы должны допросить других обитателей центра для беженцев – в первую очередь тех, кто жил рядом с Каримом и его семьей. Насколько я понимаю, те, чьи дома пострадали, пока проживают в доме культуры, пока подыскивается решение их жилищной ситуации. Паула и Мартин, вы возьмете это на себя?
Они кивнули, и Патрик перевел взгляд на Флюгаре.
– Йоста, что сказали Эва и Петер по поводу трусиков? Они опознали их как принадлежавшие Нее?
– Да, – ответил Йоста. – Они сказали, что у нее были подобные трусики и что это с большой вероятностью могли быть те самые, которые она надела в тот день, когда исчезла. Но…
– Но – что? – переспросил Патрик, навострив уши.
Йоста был самым опытным коллегой в группе, и если ему есть что сказать, обычно к нему стоит прислушаться.
– Даже не знаю… Ничего конкретного у меня нет, но что-то мне мешает. Пока не могу точно сказать, что именно.
– Подумай еще. Посмотрим, к чему ты придешь, – сказал Патрик.
Помедлив, он продолжил:
– Первый пункт в моем списке – снова связаться с Турбьёрном. Не могу смириться с тем, что мы не закончили обыск у семьи Берг. Сегодня утром я обсуждал это с прокурором, и она со мной согласилась. Считает, что обыск надо завершить – несмотря на «находку» в доме Карима.
– Согласен, – подал голос Йоста.
Патрик бросил на него удивленный взгляд. Что-то и вправду не давало ему покоя. Что же это могло быть?
– Хорошо, – коротко ответил он. – Я позвоню Турбьёрну, и в ближайшее время мы снова выедем туда. Если повезет – уже сегодня или завтра, в зависимости от их загруженности.
– С пожаром тоже разбираются они? – спросила Паула.
Патрик покачал головой.
– Нет, этим занимаются пожарные эксперты. Но пока не выяснились дополнительные подробности, нам приходится исходить из предварительных сведений, что в окно дома Карима была брошена бутылка с зажигательной смесью.
– А как мы поступим с записью того анонимного звонка? – спросила Паула.
– Он у Анники, – сказал Патрик. – Послушайте и скажите, не появились ли у вас какие-нибудь идеи. Голос искажен, но я сегодня же отправлю запись на анализ. Будем надеяться, что они смогут что-то сделать с искажениями или выделить фоновые звуки, которые помогут нам установить личность звонившего.
– О’кей, – сказала Паула.
– А как же Хелена и Мария? – спросил Мартин. – Мы по-прежнему не знаем, существует ли связь с убийством Стеллы.
– Нет, но мы уже беседовали с ними, и конкретно сейчас у нас нет к ним больше никаких вопросов. Подождем, пока выяснится что-нибудь еще. Я по-прежнему склонен думать, что связь существует.
– Несмотря на находку у Карима? – переспросила Паула.
– Да, несмотря на «находку», – проговорил Патрик и не смог удержаться, чтобы не бросить взгляд на Мелльберга.
Тот сидел, уставившись в стол, и не проронил ни слова за время всего совещания.
– Мне кажется, это ложный след, – продолжал Хедстрём. – Но на данном этапе мы не можем ничего исключать. Просто уж больно гладко все складывается – с анонимным звонком и находкой Мелльберга… Кто мог знать, что трусики лежат именно там? И какие у него причины звонить по этому поводу в полицию? Нет, я в это не верю.
Все это время Йоста сидел глубоко задумавшись и крутил большими пальцами на коленях. В тот момент, когда Патрик уже собирался объявить совещание закрытым, он вдруг поднял глаза.
