Пение песков постепенно стихло.
Тони потащился обратно в Бичо Раро. Вернулся он вовремя и в то же время не вовремя, потому что ровно три секунды назад Марисита закончила готовить для него еду, две секунды назад Дженни понесла поднос туда, где Тони провел предыдущий день, а ровно секунду назад собаки Антонии сбили Дженни с ног и сожрали всю еду, а также поднос и пустую тетрадь, в которой Дженни пыталась хоть что-то написать со дня своего первого чуда.
Так что в тот миг, когда Тони вернулся в Бичо Раро, он заметил Дженни, не проронившую ни слова во время столкновения с собаками, потому что те отобрали у нее вещи, не произнеся ни слова. Дженни не могла объяснить Тони, почему она явилась к нему с пустыми руками. Всё, что она смогла сделать, это встать, стряхнуть с себя собачью шерсть и оглядеть оставшиеся на земле обрывки бумаги.
Душа Тони глубоко страдала от чувства безысходности, поэтому сам он растерял большую часть своего привычного юмора и сделался груб.
– Чего тебе? – буркнул он.
– Чего тебе? – требовательно спросила Дженни.
Оскорбительный тон этого вопроса, сорвавшегося с уст молодой женщины, застал Тони врасплох; он еще не понял, что Дженни просто в точности скопировала его собственную интонацию.
– Ничего.
Дженни сказала тем же тоном, что и он:
– Ничего.
Тони недоверчиво уставился на нее сверху вниз. Несколько мгновений он прожигал Дженни возмущенным взглядом, а когда это не возымело ни малейшего эффекта, поинтересовался:
– Ты хоть знаешь, кто приехал в вашу глушь?
Дженни беспомощно повторила:
– Ты хоть знаешь, кто приехал в вашу глушь?
Бедняжка Дженни с огромным удовольствием объяснилась бы, но, естественно, не смогла этого сделать. Более того, чем больше она из-за этого огорчалась, тем точнее копировала тон рассерженного собеседника. Тони распалялся всё сильнее, и то же самое происходило с ней. Словом, их беседа скатилась бы в настоящий скандал, если бы из домика Мариситы не выбежал вприпрыжку падре Химинес, завернувший туда стащить немного еды и заодно поглядеть на лодыжки девушки. Увидев, что происходит с Дженни, он бросился на выручку.
– О, привет, привет, привет, – воскликнул падре Химинес. – Простите великодушно, что представляюсь лишь сейчас!
С высоты своего роста Тони вгляделся в нового собеседника, увидел, что это человек с головой койота и простонал:
– О, Господи Иисусе, да когда ж это кончится?!
Падре Химинес засмеялся, точнее, издал высокий, лающий звук, а потом сказал:
– Понимаю, понимаю, но благодарю вас, что не поминаете имя Божие всуе, ибо я священник.
– Вы Лесси, – брякнул Тони. В 1962 году это было прямое оскорбление, потому что на тот момент сериал «Лесси» про очаровательную собачку породы колли и мальчика, который ее обожал, шел уже восемь лет и был весьма популярен. Голова падре Химинеса не слишком походила на голову длинношерстной колли, если отталкиваться от стандарта, заданного Американским клубом собаководства того времени («Голова длинношерстной колли должна быть вытянутая, узкая и плоская; уши маленькие, расположены ни слишком близко друг от друга, ни чересчур далеко, уши подняты, но не стоят торчком»), но смысл был предельно ясен.
– Мы здесь не навешиваем ярлыки, – нараспев произнес падре Химинес. Это было не совсем правдой, но в идеальном мире такое утверждение безусловно соответствовало бы действительности. – У каждого тьма проявляется по-разному! Взять, к примеру, Дженни. Я как раз собирался вам объяснить, что она может только повторять обращенные к ней чужие речи.
– Правда, что ли? – спросил Тони.
– Правда, что ли? – откликнулась Дженни.
– Мать моя женщина. Ну и как я должен был догадаться о такой подставе?
– Вот видите, – сдержанно заметил падре Химинес.
Грубиян Тони принялся насвистывать мелодию из сериала «Лесси». Кого другого такое поведение давно вывело бы из себя, но падре Химинес провел в Бичо Раро достаточно времени, чтобы понять: у каждого человека свой защитный механизм. И, несмотря на превращение в великана, Тони до сих пор до конца не осознал, насколько чудесны и Сория, и Бичо Раро. Встретившись с истинным чудом, он совершил довольно распространенную ошибку: принял его за проявление магии. Чудеса часто похожи на магию, но подлинное чудо всегда сложно до конца осознать смертным человеческим умом.
До Тони очень медленно доходило, что он не осознает подлинного масштаба этого места, что он лишь один из многих чудополучателей. Падре Химинес терпеливо ждал, пока на Тони снизойдет осознание.
Тони заявил:
– Это какой-то дурдом!
– Весь мир – один большой дурдом, – поправил его падре Химинес. – А это место – лечебница. Как ваше имя, путник?
– Тони.
Сказав это, Тони уставился на Дженни.
– Что, она и это повторит?
– Вы разговаривали со мной, а не с ней, а бедная малышка повторяет только то, что сказали ей, к счастью для нее, – проговорил падре Химинес. – А фамилия к имени «Тони» не прилагается?
– Не-а. Просто Тони.
– Что же, отлично. Ну а я – падре Алехандро Марин Химинес, но вы можете звать меня, как вам удобно. Я здесь для вашего духовного обогащения.
– Судя по вашей башке, вы здесь исключительно для своего собственного духовного обогащения, – отрезал Тони. – Я как-нибудь сам справлюсь, благодарю покорно.
– Как знаете, – пожал плечами падре Химинес. – Но жить здесь, ни с кем не разговаривая, на мой взгляд, одиноко. Дженни, а что это за обрывки на земле? Неужели твоя тетрадь? А это не обломок ли подноса Мариситы, того, с цветочками? Ты что, несла Тони еду?
Дженни повторила всё вышесказанное, но, поскольку она доверяла падре Химинесу и успела немного успокоиться, ей удалось закончить последнее предложение не с вопросительной, а с утвердительной интонацией.
– Ох уж эти собаки, – протянул падре Химинес. («Ох уж эти собаки», – согласилась Дженни.) – Мы добудем вам еды, Тони.
Тони действительно был голоден. Но еще он думал о том, чего боялся больше всего: что на него станут смотреть, пока он ест. Он дал себе зарок найти укромное местечко, если еда действительно появится, потом окинул поселение зорким взглядом, выискивая места, где можно спрятаться, и заметил, что из-за угла одного из домов на него смотрит Хоакин Сория. Поняв, что его засекли, Хоакин моментально испарился.
Тони прищурился.
– Это еще что за тип?
Падре Химинес не повернул головы, просто потянул воздух чувствительным носом.
– Хоакин Сория. Из младшего поколения.
Тони прищурился еще пуще.
– А почему он тут шпионит?
– Мальчишки, что поделаешь, – беспечно уронил падре Химинес. – Вам, Тони, стоит привыкать к семье Сория. Они ведь тоже здесь живут.
