– Непременно, – пообещал Сенлин с вновь обретенным спокойствием.
Он посмотрел на свою руку, и дрожь прекратилась, как будто угасло пламя свечи.
«Карета» остановилась, Ирен открыла дверь, и Сенлин увидел снаружи только темноту. Город исчез: его угольная вонь и механический гул; его густой, как грезы, туман; его орда одиноких сердец – все исчезло. Ирен вышла из «кареты» и размяла поясницу. Водитель передал ей масляный фонарь, который едва ли был ярче спички. Сенлину пришло в голову, что он понятия не имеет, где находится. Если она планировала убить его, вряд ли могла выбрать для этого более уединенное и потайное место.
– Идем, Томас Сенлин, – сказала Ирен. – Тут недалеко.
Глава пятнадцатая
Я не могу выбросить из головы дерзкую блондинку, которая пыталась меня шантажировать. Она, должно быть, чувствовала себя такой умной. Она действительно верила, что сможет сколотить на мне состояние и изменить свою жизнь. План был неплохой. Но она была обречена из-за своей ничтожности, невежества и надежды. Возможно, со мной все обстоит так же.
Т. Сенлин. Башня для всех, муки для одного
Сенлин ничего не видел за пузырем оранжевого света. Нетерпеливое эхо вторило звукам шагов. Он чувствовал себя погребенным в темноте, в милях от всего, что ему знакомо. Пройдя пятьдесят шагов, они наткнулись на гладкую, как стекло, стену, в которой обнаружилась черная железная дверь. Ирен повесила лампу на колышек и достала из-под кожаного передника несколько мастер-ключей. Перебрала, нашла нужный и сунула в замочную скважину, а потом толкнула черную плиту.
В открывшемся помещении поместился бы весь складской двор. Наверное, раньше здесь находилась фабрика или склад, но теперь не осталось ни машин, ни стеллажей – лишь одинокий домик.
Посреди помещения стоял идиллический каменный коттедж, гордый и безмятежный, как будто он имел полное право там находиться. Но какое же богатство и воля потребовались, чтобы наколдовать такое! За исключением дымохода – странной тонкой кирпичной штуковины, тянущейся к потолку склада, – дом выглядел довольно живописно. Фронтоны недавно покрасили, а раствор между камнями выделялся, белый, как безе. Окна излучали теплый свет. Фигуры двигались за занавесками, которые изгибались и ложились складками, позволяя заглянуть внутрь. Ставни и водостоки были прилажены безукоризненно, хотя зачем дому внутри склада – внутри кольцевого удела, внутри башни! – нужны эти штуки, Сенлин понятия не имел. Казалось, он наконец-то добрался до самой маленькой куклы в наборе матрешек.
Сенлин едва успел справиться с удивлением, как Ирен подтолкнула его к дому. Входную дверь украшал вечнозеленый венок – импортная, недешевая деталь. Дверь распахнулась от первого же стука Ирен, и ее окружила стая детей. Они бросились на нее. Они забрались по ее ногам и принялись дергать за цепь на талии, не переставая верещать. Она нагнулась и нежным фальцетом поприветствовала каждого по имени. Дети в возрасте от трех до одиннадцати лет были шумными и нарядно одетыми в яркие платья. Ростом ни один не превышал полутора метров, и все щеголяли знакомыми темными шевелюрами.
Финн Голл стоял позади них с хозяйским видом, гордо засунув руки в карманы вельветового домашнего жакета. Дети вспомнили о манерах и освободили гостям путь. В прихожей пахло свежим хлебом и ароматным дымом. В столовой, слева от Сенлина суетилась пухлая красивая женщина, она беспокойно складывала и перекладывала декоративные салфетки. Справа от него располагалось уютное логово. Огонь в очаге радостно озарял стулья с бархатной обивкой. Голл представил женщину, которая покраснела до самой шеи, как миссис Эбигейл Голл. После чего начался раунд поклонов и реверансов, подхваченный детьми, которые подражали друг другу с усиливающимся весельем, пока их дурацкое представление не прервала миссис Голл, хлопнув в ладоши.
Хозяйка дома извинилась и отправилась заниматься обедом, а Финн Голл взмахом руки предложил Сенлину проследовать к камину. Ирен еще немного поболтала с детьми, а потом, несмотря на их протесты, отошла. Она встала у камина, как часовой на посту. Как только Голл сел напротив Сенлина, дети покинули комнату.
– Ох, ну они и завелись. У нас нечасто бывают гости. За исключением Ирен, конечно. Они любят ее, – сказал Голл, и его небрежный тон обострил беспокойство Сенлина.
Он не доверял этой новой грани характера Голла. Сенлин не забыл, что Голл повстречался ему в Цоколе в роли безобидного торговца. Возможно, это – новое представление. Дети, женщина и пряничный домик – все можно инсценировать. Но если это и впрямь тщательно продуманная шарада, то какой в ней смысл?
– Они кажутся замечательными, – вежливо сказал Сенлин.
Он взглянул на Ирен, пытаясь понять, во что ввязался, но она решительно его игнорировала. Она сказала что-то об обвинении в краже, но, конечно же, пошутила. Сенлин был единственным честным человеком в порту.
– За это следует благодарить их мать. Я бы их испортил, если бы занимался воспитанием сам. – Голл взял с высокой пепельницы трубку из рога и начал забивать табак в чашу. – У тебя ведь нет детей, верно?
– Нет, мой брак оказался для этого слишком коротким. – Сенлину с трудом удалось сдержать горечь в голосе.
Он хотел излить обиды, но вспомнил совет Ирен: не мешать Голлу разговаривать, – и больше ничего не сказал.
– У меня шестеро детей. Мой старший сын уехал в школу. Я живу и умру ради семьи, Том. Они дают мне цель. – Он поднес спичку к чаше и втянул воздух, раскуривая трубку. – Так много людей приходят в башню, чтобы разбогатеть. Очень немногим удается. Они толстеют в шезлонгах, резвятся в темноте с потаскухами и не могут себе представить лучшей траты времени или средств. Салон, Купальни, Будуар – все это ловушки для туристов. Здесь, внизу, просто ужасно. – Трубка тихо булькнула, когда Голл приумолк, чтобы затянуться.
Взгляд Сенлина блуждал по миниатюрным портретам и щербатым детским чашечкам на каминной полке. Расписной фарфор, выполненный детской рукой, и декоративные кружки дополнили картину: это не подделка, это настоящий дом Голла. Внимание Сенлина вернулось к хозяину, когда в голосе карлика появилась напевная горячность.
– Но все эти туристы и паломники не понимают, что у них над головой. Чудесные, процветающие, мирные уделы скрыты от посторонних глаз. Проблема с явившимися из грязи, Том, вот какая: оторвав одну ногу от земли, они думают, что забрались в рай. – Он рассмеялся и дыханием разрушил красивую струйку дыма. – Надо забраться гораздо выше, миновав все ловушки и трущобы. Там, наверху, есть кольцевые уделы, достойные детей. Но это недешевое удовольствие. Чтобы туда попасть и сделаться своим, требуется богатство, смекалка и сотня других вещей. Остерегайся самозванцев, одолей жадность и смирись с жертвами. И все равно окажется, что ты не готов ко всему.
