Когда он приблизился к двери, дух запорного механизма издал огорченную трель-сигнал, и электрометка, вживленная в щеку под клеймом, поразила Сильвина предупредительным разрядом в челюсть и плечи. Декка охнул от боли и неожиданности, но Тобрис спокойно ввел код отмены, смягчив глубокую неприязнь двери к статусу Отжившего. Конечно, ему-то о чем беспокоиться…
Мучительно вздрагивая, консул вылетел в коридор и стукнулся о переборку напротив. Мышцы его щеки по-прежнему яростно дергались.
Цепляясь руками за стену, он начал спускаться на палубный настил. По воздуховоду, скрытому за переборкой, разносились грозные отголоски болтерных очередей, и кончики пальцев Сильвина вибрировали в такт выстрелам.
«Глаза».
Он посмотрел направо, в противоположную сторону от пускового отсека. На кораблях пустотной касты почти не использовались орбитальные транспортники. Члены экипажа редко покидали родные космолеты и никогда не спускались даже в атмосферу планет. На последних этапах рейсов их груз — даже человеческий груз — обычно перевозили в специализированных посадочных модулях. В связи с этим ядро машинного духа челноков держали отключенным, и они отсутствовали на сенсорах. Лишь после того, как судно пробуждали верным кодом, оно становилось заметным для стандартного сканирования. Имперцы узнают, что на борту есть пассажирские аппараты, только если вломятся на стартовую площадку.
— А что будет с нами? — спросила девушка-усмиритель из открытой камеры. В отличие от других заключенных, ее вывели для того, чтобы она не терялась в опасных ситуациях. Но, разумеется, не думала при этом своей головой.
Безразлично оглядев всех троих, Венн попросил сознание двери проявить снисхождение и к ним. Как только Отжившие неуклюже выбрались наружу, администратор указал в правое ответвление коридора, откуда доносился шум боя. Звуки стрельбы все приближались.
— Идите туда.
Девушка вопросительно посмотрела на него.
— К сожалению, Верховным лордам требуется, чтобы вы прикрыли наш отход, задержав захватчиков.
Выпятив грудь, усмиритель четко отсалютовала Тобрису. Двое пожилых мужчин выглядели не так уверенно, но генетическая предрасположенность к повиновению взяла свое, и они двинулись за девушкой, ударяясь о стены коридора.
Декка равнодушно смотрел им вслед.
— Имперские звездолеты могли разнести наш корабль на орбите. Почему они так не поступили?
— Верховные лорды считают, что враг ищет вас.
— Меня?
Чиновник пожал плечами. Трое заключенных уже скрылись за дверцей люка вдали.
— Имперцы обратились с предложением мирного договора именно к консульской касте. Возможно, вы представляете для них какую-то ценность? Я не знаю. Верховные лорды не сочли необходимым разъяснить мне данную тему.
Из соседнего коридора донеслись размеренный грохот болтерных очередей и неприятные шлепки, заставившие забыть о подобных вопросах.
— Мне говорили, что Империум охватывает тысячу звезд, — пробормотал Сильвин.
Венн покачал головой. Если бюрократа и тревожил скрежет за дальним люком, он не подавал виду.
— Верховные лорды обязали всех граждан не верить необоснованным преувеличениям имперских посланников. Прибытие еще одного флота с подкреплениями ни в коей мере не подтверждает лживые заявления противника.
От такой новости Декка вскинул бровь. Тобрис взглянул вдоль коридора и, судя по движению мышц лица, сдержал инстинктивное желание прикусить губу.
— Однако же я уверен, что сейчас Верховные лорды посоветовали бы нам не задерживаться.
4
Медпалубы ударного крейсера XIII легиона «Экзекутор» только начинали возвращаться к нормальной работе. Сервиторы с отрешенными взглядами и радиационными рубцами смывали кровь с плиточного пола, монотонно водя швабрами туда-сюда. Гудели очистители воздуха, но тонизирующие ароматы эвкалипта и амбры смешивались с запахами контрсептика и геля от ожогов, образуя сладковатую вонь. В отсеках было слишком тепло. Свет люменов с оттенком сепии и обильные дозы анестетиков погружали умирающих пациентов в сон.
Тулл Риордан заставлял себя бодрствовать. Миновав шипящую завесу обеззараживающих газов, он заковылял дальше, прерывисто стуча тростью по металлическим плиткам. Настенный хрон показывал три часа двадцать минут. Но, может быть, и восемь часов… Когда Тулл прищурился, экран размылся у него перед глазами.
Риордан всегда мучился бессонницей, особенно если рядом умирали люди.
— Какого черта ты делаешь? С ума сошел?
Милин Ясколич — медике, прикрепленная к полку Серранийских Пельтастов
[13], — занималась ранами одного из солдат. Все тело лежащего без сознания мужчины, кроме носа и глаз, покрывали бинты. Видимые участки кожи алели, как при сильном солнечном ожоге. Ко рту бойца подходила трубка для питательных веществ, пропущенная через несколько слоев. Другие катетеры и провода тянулись к расположенным вокруг капельницам и попискивающим мониторам с минимальной яркостью экранов.
Милин почти целиком скрывал полный костюм биологической защиты — гибкий сине-зеленый скафандр, который напоминал частично надутый мешок для мусора. Большое пластиковое забрало опускалось до уровня груди. Лицо Ясколич подсвечивала снизу полоса люмен-лампочек.
— Забавно выглядишь, — сказал Тулл.
— Знаешь, что забавно? Входить в отделение для зараженных в одном хирургическом халате. Эти люди облучены!
Шагая к маленькой захламленной стойке администратора у входа в палату, Риордан поморщился: колено у него словно раскалывалось. Скрепленная штифтами чашечка всякий раз воспалялась после бессонной ночи. Он повесил трость на вешалку для халатов, взял доску-планшет и, моргая, чтобы прогнать дремоту, стал изучать записи в историях болезни, сделанные за несколько часов после его прошлой смены.
— Ты меня слушаешь? — не отступалась Милин.
— Предполагаю, тебе известна глубина проникновения альфа-частиц.
— Предполагаю, тебе известно, что такое меланома!
— На мне две майки.
— Тулл! Не играй в гребаного мученика!
— «Мученика»? — Листая записи, Риордан хмуро сдвинул брови. — Мученики здесь они. На этих бойцов сбросили целый атомный арсенал, и четыре дня спустя они еще живы. Если я герой лишь потому, что решился зайти в их палату, то мы живем в паршивом мире, согласна?
Ясколич покачала головой, но мешковатый пластиковый костюм не шевельнулся.
— Каждый вносит свой вклад. Думаю, там, внизу, солдатам приятно было думать, что тут, наверху, о них позаботимся мы.
