С мастерством полубога, хорошо изучившего собственный разум, Феррус заставил себя подумать о другом брате и немедленно почувствовал, что успокаивается.
Такие разные, но все же столь похожие.
Утонченный Фениксиец и безобразный Горгон.
Примарх не испытывал неприязни к брату, выдумавшему такое прозвище. Оно подходило Манусу, как перчатка из жидкой стали. Если Фулгрим отличался вдумчивостью и безмятежностью, то Феррус — воинственностью и упрямством. Пертурабо (которого многие счастливцы, кому не приходилось терпеть его компанию, сочли бы более близким Манусу по натуре) однажды спросил, о чем они с Фениксийцем вообще разговаривают. Тогда олимпийцу в первый и последний раз удалось развеселить повелителя Десятого, но отвечать тот не стал. Феррус знал, что его считают скрытным, загадочным, но все аспекты характера медузийца сформировались в идеальном соответствии с его внутренней сутью. Мануса тяжело было полюбить, и он недолюбливал своих братьев.
Всех, кроме одного.
Феррус не сомневался, что они с Фулгримом более близки друг другу, чем двое любых иных примархов. Даже Император не обладал таким родством с сыновьями. Их вроде бы очевидные различия были поверхностными, и оба быстро осознали, что объединяет их.
Совершенство.
И тот и другой жаждали обрести его, стремились к нему, требовали того же самого от легионеров, которых узы крови и любви обязывали называть примархов отцами. Отличались они только в методах продвижения к идеалу. Если Фениксиец по пути к вершине взбирался на преграды, Манус раскалывал их чистой решимостью и шагал по обломкам неподатливых барьеров. Конечная цель каждого из них оставалась неизменной, как и упорное стремление достичь ее первым.
Чтобы успокоить мысли, примарх втянул воздух, словно поливая кипящее железо ледяной водой. Совершенство… Он покажет всем, что Феррус Манус — лучший среди братьев, покажет так, чтобы исчезли любые сомнения.
Медузиец холодно взглянул на Ультрамарина:
— Эвакуировав библиария и узнав о его неудаче, ты немедленно развернул части Имперской Армии и окружил столицу Гардинаала Прим.
— Верно, — произнес Цицер, облаченный в начищенные до яркого блеска темно-синие доспехи с геральдическими венками Ультрамара. Воин стоял навытяжку и без смущения взирал на трон прнмарха, но, как подметил Феррус, не на него самого.
— У тебя небольшой экспедиционный флот, — сказал Манус, — но тебе хватило бы живой силы для захвата одной планеты. Вот только твои десантные суда угодили под обстрел атмосферных истребителей, появления которых ты почему-то не предвидел и которые не сумел обнаружить. Твои вспомогательные войска лишились поддержки, и их было слишком мало, чтобы отразить последовавшее контрнаступление бронетехники.
Магистр ордена молчал. Казалось, теперь он смотрит внутрь себя.
Феррус обхватил подлокотники трона, чтобы не рвануться с него, и сделал еще один глубокий вдох.
— Отреагировав на атаку гардинаальцев, ты повел в бой совместную группировку Ультрамаринов, Тысячи Сынов и полулегиона титанов Легио Атарус, чтобы оттеснить противника за стены.
Цицер по-прежнему безмолвствовал, но Манус уже не нуждался в репликах собеседника:
— В качестве контрмеры гардинаальцы провели ковровую бомбардировку атомным оружием, чего ты опять же не предвидел и не обнаружил.
Непоколебимость Улана рухнула под словесным обстрелом прнмарха. Воин несколько мгновений собирался с силами для ответа.
— Ядерные удары разрушили половину жилкомплексов на окраинах. — Фраза прозвучала настолько тихо, что даже Феррусу пришлось напрячь слух. — Смертельный уровень радиации в пригородах сохранится на протяжении десятилетий. Ответные действия такого масштаба невозможно было предугадать.
— «Невозможно»? — Манус наконец уступил желанию встать. Оттолкнувшись от трона, он поднялся, и тяжелые кольчужные завесы спали с его широких плеч. — Потеряна половина легиона богомашин, пятьсот тысяч солдат Армии мертвы и гниют. — Шагнув с возвышения, примарх сжал кулак под бренчание металлических колец. — Нужно ли мне говорить о потерях среди твоих братьев?
Судя по лицу Ультрамарина, тот не нуждался в напоминаниях, но Феррус знал, что деликатность — сестра нерадивости.
— Восемьсот пятьдесят шесть погибших или утративших способность к несению службы. В триста одном случае геносемя утрачено или заражено радиацией так, что его пересадка недопустима. Это катастрофа, магистр ордена, а ты смеешь стоять перед примархом и оскорблять мертвецов, оправдывая себя!
— Враги подняли бурю, — негромко произнес Дюкейн.
Личные покои Мануса, выстроенные из черного камня и стекла, были холодными, строгими и неуютными, но царящий здесь полумрак всегда успокаивал Ферруса. Лишь стеклянные шкафчики с оружием и боевыми трофеями испускали тусклое внутреннее сияние, будто колонны люминесцентных водорослей в затопленной пещере. По стенам из вырезанного вручную обсидиана тянулись полосы переливчатого минерального блеска.
Амадей стоял в одной из таких лужиц бледного света, как и Цицер, Амар, армейский командующий из Четыреста тринадцатой, и старшие офицеры кланов Авернии, Моррагул, Вургаан и Сорргол. Последние заслужили место в совете тем, что быстрее других отбыли с Весты. По всему залу прокатывалась дрожь, идущая от огромных кузниц звездолета. Она напоминала предупредительные толчки подземного вулкана, который старались удержать в дремлющем состоянии силы логики и технологии.
Прижав пальцы к вискам, пронзенным колющей болью, Манус заставил себя снова сесть на трон. Глаза примарха вспыхнули в темноте, как серебряные молнии.
Он — первый среди братьев.
Все поймут это.
— Они подняли бурю, — повторил Дюкейн. — Провели контратаку, чтобы выманить ваши основные силы, после чего истребили их.
Для наглядности лорд-командующий ударил кулаком по ладони.
Подобная решимость вызывает лишь восхищение, — сказал Феррус, не сводя глаз с Ультрамарина. — Полагаю, твои войска готовы к немедленному возвращению на Гардинаал.
— Господин?
— Магистр ордена, я предлагаю тебе и твоим воинам возможность искупить вину. Чтобы как можно скорее покинуть Весту, нам пришлось оставить там большинство моих легионеров и всех смертных ауксилариев. Десятый возглавит наступление, но одних наших сил недостаточно.
Моргнув, Цицер взглянул на трон Мануса, но как будто утратил дар речи. Вместо него заговорил Амар:
— Мой господин, вы поразительно быстро ответили на призыв, но в такой спешке нет нужды. Хотя мы потерпели неудачу на Гардинаале Прим, наши корабли по-прежнему господствуют в пустоте. Местные жители заперты на своих планетах. При необходимости мы вынудим их подчиниться, заморив голодом, но до этого не дойдет. Несмотря на непредсказуемость варпа, лорд Жиллиман и Двенадцатая экспедиция в полном составе прибудут сюда не позднее чем через две недели.
