– Мне так жаль.
– Теперь мне даже не насладиться рассматриванием его задницы во время занятий. – София воткнула телефон в зарядное устройство на стойке. – Как прошел обед?
– Великолепная еда.
– А Джо? Хорошо провела время? Он пытался тебя обаять?
– Было здорово, – ответила я. – Теперь вот хочу кое в чем сознаться.
Сестра выжидающе на меня посмотрела.
– И?
– После обеда мы отправились в магазин.
– Зачем?
– За домиком и собачьим ошейником.
Сестра удивленно подняла брови.
– Немного странно для первого свидания.
– Домик и ошейник предназначены для реально существующей собаки, – объяснила я.
Лицо Софии стало озадаченным.
– Чьей собаки?
– Нашей.
Сестра обошла диван и, опустив взгляд, скептически посмотрела на чихуахуа на моих коленях. Задрожав, Коко прижалась ко мне.
– Это Коко, – представила ее я.
– А где собака-то? Пока я вижу только крота с выпученными глазами. И даже отсюда чувствую ее запах.
– Не слушай ее, – успокоила я Коко. – Тебе просто нужен стилист получше.
– Однажды я уже спрашивала тебя, могу ли взять собаку, и ты ответила, что это ужасная идея!
– И была права. Идея ужасна, если говорить о собаке обычных размеров. Но эта… эта идеальна.
– Я ненавижу чихуахуа. У трех моих теток были такие. Им нужна специальная еда, специальные ошейники и даже специальные лестницы, чтобы забираться на диван. А еще они писают пятьсот раз в день. И если мы решили взять собаку, я хочу такую, которая будет со мной бегать.
– Ты же не занимаешься бегом.
– Потому что у меня нет собаки.
– Теперь есть.
– Но я не могу бегать с чихуахуа! Она окочурится, не пробежав и километра.
– Так же, как и ты. Видела я, как ты бегаешь.
София пришла в ярость.
– Сейчас же иду и тоже покупаю собаку. Настоящую собаку.
– Прекрасно, покупай. Приводи хоть с полдюжины.
– Может, и приведу. – Она нахмурилась. – Почему у нее так высовывается язык?
– У нее нет зубов.
В полной тишине мы сверлили взглядом друг друга.
– Она не может держать язык во рту, поэтому он постоянно сухой, – продолжила я. – Но женщина из зоомагазина предложила каждый вечер массировать его с капелькой органического кокосового масла, а еще орошать водой в течение дня… Что смешного?
К тому моменту София уже не просто давилась от смеха. Собственно, она едва могла говорить, поскольку одновременно фыркала и громко хохотала.
– У тебя такие высокие стандарты. Ты любишь прекрасные, сделанные со вкусом вещи. А эта собака столь безобразна и неопрятна и… Diosmío
[13], она же просто рухлядь.
Усевшись рядом со мной, она протянула руку, давая Коко ее обнюхать. Чихуа с достоинством понюхала и позволила Софии себя погладить.
– Она не рухлядь, – возразила я. – Она jolielaide
[14].
– И что это значит?
– Так называют женщину, которая красива не безусловно, а по-своему. Как Кейт Бланшетт или Мэрил Стрип.
– Это Джо тебя уговорил? Ты делаешь все это, чтобы он подумал, будто ты полна сострадания?
Я надменно посмотрела на сестру.
– Ты знаешь, я никогда не хотела, чтобы меня считали сострадательным человеком.
София обреченно покачала головой.
– Иди сюда, Мэрил Стрип, – позвала она Коко, пытаясь лестью выманить чихуа с моих колен. – Venaquí, niña
[15].
Но Коко отпрянула, взволнованно задышав.
– Астматическое барахло, – резюмировала София, облокотившись на угол дивана.
– Завтра нас посетит моя мать, – добавила она через минуту.
– О Боже, что, пришло время? – скривилась я. – Уже?
Раз в каждые два-три месяца из Сан-Антонию приезжала мать Софии, Аламеда, и оставалась у нас на ночь. Каждый визит представлял собой многочасовой непрекращающийся допрос Софии о ее друзьях, ее здоровье, ее работе и сексуальной жизни. Аламеда так и не простила дочери, что та так далеко уехала от семьи и что разорвала отношения с молодым человеком по имени Луис Оризага.
Вся семья Софии пыталась надавить на нее, чтобы она вышла замуж за Луиса, у респектабельных родителей которого водились деньги. По словам сестры, Луис был властен, эгоистичен, да вдобавок ужасен в постели. Аламеда винила меня в том, что именно я помогла Софии бросить Луиса и начать новую жизнь в Хьюстоне. В результате в моем присутствии она с трудом сохраняла вежливость.
В свою очередь, ради Софии я старалась вести себя с ней любезно. С одной стороны, я чувствовала к ней симпатию; впрочем, как к любому человеку, которому причинил боль мой отец. Однако мне было тяжело смотреть на ее отношение к Софии. Поскольку Аламеда потеряла возможность срывать злость на экс-муже, она сделала козлом отпущения дочь. Я прекрасно представляла, каково Софии. После визитов матери сестра ходила подавленной день или даже два.
– Она остановится здесь? – спросила я.
– Нет, ей не нравится спать на раздвижном диване, потому что потом болит спина. Завтра днем она зарегистрируется в отеле и приедет сюда к пяти, на обед.
– Почему бы тебе не пригласить ее куда-нибудь?
Откинувшись на спинку дивана, София отрицательно покачала головой.
– Она хочет, чтобы я готовила. Тогда она сможет рассказать мне обо всем, что я делаю неправильно.
– Хочешь, я уйду, пока она будет здесь?
– Лучше останься. – София неуверенно улыбнулась: – Ты очень хорошо умеешь отражать некоторые стрелы.
– Для тебя все, что угодно, – ответила я, чувствуя прилив острой любви к сестре.
Глава 14
После очередной встречи с Уорнерами и активного обсуждения София представила две разные концепции свадебной церемонии Райана и Бетани. Первой стала традиционная, торжественная свадьба по всем канонам, впечатляющая и соответствующая статусу Уорнеров: после грандиозной церемонии в Мемориальной Методистской Церкви Изгнания вереница жемчужно-белых лимузинов доставит гостей в загородный клуб Ривер-Оукса, где в бальной зале начнется прием. Организованный богато, пышно, со вкусом. Словом, одно из тех мероприятий, которые обычно ожидают.
