Если попадались всё-таки енисейцы, то с ними, как правило, расходились полюбовно, каждый раз напоминая, где проходит линия раздела. С иными же не церемонились. Знающие окружающую крепость местность, как свои пять пальцев, бойцы обкладывали забрёдших в тайгу чужаков, вынуждая их повернуть обратно. Бывали и перестрелки. Заканчивались они обычно отходом казаков, которые из-за плотности и скорострельности их врага не могли ни разу подойти на расстояние рукопашной сшибки. В огневом же бое у казачьих ружей не было ни единого шанса. Поди там, проделай все эти упражнения с порохом и пулей, да следи, как бы не потух фитиль или не сдуло порох с полочки и не отсырел ли он. И всё это под плотным обстрелом из-за деревьев неведомого врага, который кричит тебе на не совсем понятном тебе языке – убирайся, мол, подобру-поздорову или сдавайся и проходи по одному к берегу. И будет тебе потом и тепло, и сытно. Соколов требовал, по возможности, избегать смертельных исходов. Но не всегда, к сожалению, удавалось соблюсти это условие. Были раненые и со стороны ангарцев, но смертельных случаев, к счастью, пока не было. И не только благодаря броне, носимой бойцами пограничной охраны, но и профессиональной выучке – во Владиангарске собрали лучших, как на самом опасном участке княжества.
Кстати, и на острове, и на берегах Ангары Петренко организовал огороды, чтобы крепость снабжала себя хотя бы картошкой, капустой, морковью и прочими овощами.
Литвинский Илимск располагался в речной долине, весьма благоприятной для возделывания овощных и зерновых культур. Его население, по сути, ничем не отличалось от остальных: литвины – те же русские, только вид сбоку. Уже была поставлена небольшая часовенка, отец Кирилл ещё в конце лета прибыл и освятил её. Как таковых крестьян среди восемнадцати семейств не было, поэтому первые два года ангарские агротехники провели в Илимске. Был в этом и плюс: технику землепользования можно было ставить свою, передовую. Не то что исконные крестьяне, которые незаметно, но упорно саботировали требования ангарских агротехников. Илимская община была дружной и сплочённой, но пока выдавать им оружие ангарцы не решались. Староста Илимска Андрей Берсенев просил пересмотреть такое положение. После совета с полковником Вячеслав разрешил на следующий год выдать на посёлок шесть стволов. Но всё равно за оборону Илимска будут отвечать владиангарцы.
На юго-восток от Илимска располагался Железногорский острог – вотчина бывшего московского, а теперь главного ангарского литейщика Ивана Репы. Этот район имел значение стратегическое для Ангарии, благодаря своим колоссальным запасам руд. Соколов планировал населять его в первую очередь теми, кто бы мог работать на металлургическом производстве, для них создавались особые условия в виде различных социальных благ. Пока кроме работников кузниц и строителей печи в окрестностях горы Железной было лишь пять дворов тех, кто работал на литье металла. Из них все три семьи поляков, что были в литвинском караване. Единственные католики в Илимске, они испытывали явный дискомфорт со стороны православных литвинов. Поэтому и согласились работать на кузнице. Два других двора были населены людьми из тех, кто не смог ужиться в посёлках. Их также обучали плавильной и литейной работе.
Железногорский острог был самым восточным поселением Ангарии и находился в местах, где не было проангарских тунгусов. Именно по Илиму в своё время пришли воины тунгусского князька Бакшея, что спалили недостроенный Илимский острог енисейцев. Поэтому каждый день небольшие группы по три-четыре ангарских тунгусов уходили в дозоры.
Удинская крепость лежала примерно посередине расстояния от Владиангарска до Белореченска, в настоящий момент став перевалочным пунктом. Крепость потеряла своё значение после того, как было начато строительство Владиангарска. Сейчас тут находилось не более пятнадцати человек во главе с бывшим североморцем Карпинским.
– А почему бы нам не сделать военную школу в Удинске, а не в Иркутске?! – заговорил вдруг Саляев. – Андрей Валентинович, вы меня поддержите?
– Да-да, мы с Ринатом уже поговорили насчёт этого. Сейчас Удинск простаивает без гарнизона. А ведь если сделать школу там, то это сразу даёт нам несколько жирных плюсов, – весьма живо поддержал Рината полковник.
– Там и казарма есть, и оружейка. Крепость сама по себе даёт возможность отработки штурма и обороны укреплений. Вокруг – леса, а значит, и охотиться, и навыки лесного боя можно получать. Там и два первых ботика имеется – умение ходить по реке пригодится нашим ребятам. И площадка для тренировок… – Саляев, казалось, мог бесконечно приводить доводы в пользу Удинска. – К тому же изначально планировались чуть ли не совместные тренировки парней и девушек, а Удинск даёт нам возможность разделить их. Пацанов я буду натаскивать в Удинске.
– А ведь верно! Хорошо, Ринат, я тебя понял, так и будет! – согласился Соколов, опять делая пометки в блокноте.
– А в Иркутске девчонки пускай тренируются в стрельбе, им же бегать по лесу без надобности. Они сидят за стенами, – не унимался Саляев.
– Хорошо-хорошо, Ринат! – рассмеялся полковник. – Вячеслав тебя понял.
– Дык я разъясняю! А ещё можно и там насадить картохи, – продолжил ухмыляющийся булгарин, вызвав этим улыбки и несколько смешков.
– Спасибо Ринату за эмоциональную разрядку, а сейчас Владимир продолжит, – улыбался Соколов.
Кабаржицкий кратко прошёлся по верхнеангарским посёлкам, акцентировав внимание на старостах и мастерах. Остановился на шорнике Славкове и обувных дел мастере Булыге, чьи мастерские, по мнению капитана, должны расшириться до цеха и куда стоит направлять учеников. Это предложение нашло понимание у Соколова. Так же Владимир обратил внимание своих товарищей на священника Кирилла, настоятеля ангарского храма святого Илии. Капитан отметил его удивительную открытость, живость в общении и разносторонность взглядов.
– Мне кажется, что он знает несколько больше, чем должен знать обычный священник. Во всяком случае, у меня сложилось такое впечатление, после разговора с ним.
– А он всё знает, – проговорил Вячеслав.
– Что всё? – не понял Радек.
– Я рассказал ему о нас всё, – пояснил Соколов, вызвав этим осуждающие взгляды присутствующих.
– Ну не знаю, не знаю, – пожал плечами Радек. – В принципе, при том огромном влиянии Церкви на переселенцев иметь под боком религиозного деятеля, который не уверен в том, что понимает, кто мы и что мы собой представляем, как общество, – довольно опасно.
– А так доверяться ему – не опасно? – заметил полковник.
– Да не, Карп – мужик правильный! – воскликнул Саляев. – Ему можно доверять. Да и что вы думаете, он побежит к патриарху на доклад, рассказывать о хронопутешественниках? Да его самого закроют в клетку, как жирафу!
– Ну да, логично, – заключил Радек. – Ладно, с этим разобрались. Лирика всё это. А проблема вот в чём, Вячеслав: дизеля-то наши не вечные.
Соколов кивнул и внимательно посмотрел на профессора.
– Используя масло, мы тоже проблему не решим. С ними больше мороки получим, да ещё придётся и дополнительных работников выделять на это дело.
