– Проходи, Владимир, присаживайся, – заулыбался входящий следом Грауль. – Мужики, ну что, выбор учинили?
– Да, Павел Лукич, о попе Саве.
– Ну и отлично, всё, ждём, – Павел оставил дверь чуточку приоткрытой и прошёл в середину комнаты.
– Думаешь, они к нам наверх пойдут? – Владимир вопросительно посмотрел на Грауля.
– Уже, наверное, пошли. А ты бы, будучи государевым человеком при исполнении, не захотел бы пошарить у нас в сундуках? – отвечал Грауль.
И после некоторой паузы, подмигнув, продолжил:
– Мне Есенька, холоп хозяйский, докладывает, если кто на горизонте появляется. Тихо!
Павел неслышно подошёл к двери и прислушался к скучающей тишине спящего терема.
– Идут, начинайте, – одними губами сказал глава посольства.
Мужики, подобравшись, с совершенно серьёзными лицами начали выводить:
По тех мест о ставленников держит,
Как они денги все издержут,
А иных домой отпускает
И рукописание за них взымает…
Чтоб им опять к Москве приполсти,
А попу Саве винца привести.
А хотя ему кто и мёду привезет,
То с радостию возмет…
Грауль неспешно подымал руку – нижегородцы пели громче и громче:
…И испить любит,
А как все выпьет,
А сам на них рыкнет:
«Даром-де у меня не гуляйте,
Подите капусту поливайте…»
Спустя несколько минут в отворившуюся дверь светлицы заглянуло конопатое лицо информатора главы посольства:
– Ушли, Павел Лукич! Во дворе у конюшен они!
– Молодец, Есений! Заходи к нам.
Грауль покопался в своём рюкзаке и вскоре извлёк оттуда двух стеклянных дельфинчиков голубоватого и розового оттенков и вручил оных мальчишке:
– И сестрёнке своей подаришь!
Глаза Есеньки расширились от удивления, схватив подарок, он помчался к боковой лестнице терема, что вела на задний двор. В каморке под нею жил мальчишка-сирота со своей сестрой и дед Фома, печник хозяйский, бывший брату с сестрой вместо отца и матери. Граулю Есений понравился, – бойкий и пронырливый мальчуган сразу же пошёл на контакт и теперь с успехом шпионил на ангарцев. Павел уже подумывал забрать его вместе с сестрой с собой на Ангару. Интересно, думал он, есть ли тут практика усыновления?
Некоторое время спустя
Вопреки обыкновению, царь и самодержец всероссийский пожелал видеть прибывших в столицу ангарцев уже на четвёртый день их пребывания в Москве. Послы Ангарского княжества, остановившиеся по наказу Михаила Фёдоровича подальше от любопытных глаз, на постоялом дворе в Замоскворечье, не ждали такой оперативности. Поэтому внезапно влетевшая в спешно открываемые служками ворота постоялого двора кавалькада всадников и два крытых возка стали для них полной неожиданностью. Один из всадников спешился и подошёл к крыльцу терема, на котором стояло, как ему показалось, несколько холопов ангарского посольства. Один из них был с выскобленными лицом на немецкий манер. Более ничем они не выделялись, посему царский гонец не стал искушать судьбу и поговорил сначала с Матвеем, вмиг появившимся перед ним хозяином постоялого двора. Затем гонец спросил ангарского посла Павла Лукича Грауля, графа Усольского. Павел подался вперёд, выйдя к удивлённому царскому гонцу. Представившись подьячим Посольского приказа Афанасием Жаровым, он слегка склонил голову и объявил о воле государя всероссийского. А изволил тот потребовать немедленного прибытия ангарцев в его палаты.
Владиангарск. Конец августа 7148 (1640)
– Товарищ воевода! Разрешите доложить! – молоденький ефрейтор, паренёк лет четырнадцати, оправляя ремень висящего на плече карабина, появился на пороге комнаты совещаний.
– Докладывай, – позволил Петренко, оторвавшись от карты.
Офицеры крепости, сидящие за длинным столом, разом обернулись к вошедшему юному воину. А тот, нисколько не смущаясь, принялся зачитывать радиограмму, пришедшую с заставы:
– Мимо заставы Нижней проследовало судно малой осадки. На борту оружные люди, числом до двух десятков. Не енисейцы, одеты богато. Идут уверенно.
– Так! – хлопнул кулаком по столу Ярослав. – Прощёлкал гостей посол наш в Енисейске! Карпинский ни разу не подвёл. Ладно, ступай, Александр.
А через пару часов у крепостного причала Владиангарска под присмотром канониров и снайпера пришвартовался дощаник. К сходившим на берег людям подошла команда пограничного контроля – пять воинов в красных кафтанах с белыми обшлагами. Четверо солдат в стального цвета полушлемах со знаком сокола, с винтовками и примкнутыми ножевидными штыками остались немного позади офицера в блестящей кирасе с золотым ангарским гербом по центру, который, придерживая рукою палаш, обратился к гостям:
– Приветствую вас на ангарской земле! Я капитан пограничной стражи Ангарского княжества Аркадий Ярошенко. Назовите себя и цель вашего визита к нам.
Вперёд вышел молодой человек в дорогой одежде и с аккуратно подстриженной небольшой бородкой. Аркадий с удивлением для себя отметил, что этот интеллигентного вида человек до изумления напоминает ему персонажа Андрея Миронова их кинофильма «Три плюс два».
– Имя моё Афанасий Бойков, а прибыл я с вестью и добрым словом от Строганова Дмитрия Андреевича для разговора с князем Вячеславом Соколом или с его доверенным лицом.
Глава 3
Замоскворечье, двор купца Савелия Кузьмина. Июль 7149 (1641)
Пётр Карпинский, ангарский посол
К рассвету мы удачно, прячась от редких ночных патрулей стрельцов, охранявших покой горожан, добрались до имения Савелия Игнатьевича Кузьмина неподалёку от Москва-реки. Неожиданно для нас дворовые собаки москвичей стали большой проблемой нашего отряда. Нужно было предельно осторожно пробираться в темноте, узкими проулками, что вились меж высоких заборов, опасаясь истеричного лая лохматых кабыздохов. А они могли привлечь внимание не только дворни, но и стрельцов, стоявших на важнейших улицах у рогаток. Сто потов с меня сошло, пока мы, наконец, добрались до нужного места. Купец явно не ждал гостей, поэтому мы простояли у потемневшего от времени забора довольно продолжительное время, прежде чем заспанный дворовой холоп открыл нам ворота, узнав голос Кузьмина-младшего, да прежде успокоил и посадил на цепь собак.
Наконец-то! А то я уже начинал просчитывать варианты того, куда податься двадцати четырём мужикам с тремя немаленькими ящиками с широкой проездной улицы.
– Давай-давай, мужики, торопись! – понукал я, оглядывая просыпающиеся дворы.
Не пройдёт и часа, как тихая и пустынная улица наполнится людским гомоном, грохотом проезжающих телег, конским ржанием и прочими звуками начинающегося дня в большом городе. А пока разбуженный и спешно одетый Савелий Кузьмин, удивлённо вращая глазами, пытался чинно встретить гостей, но вскоре махнул рукой и, погрозив пальцем сыну, ушёл умываться. Нас же пригласили в горницу. Есть не хотелось, однако от холодного питья из ледника я бы не отказался. Вскоре принесли несколько кувшинов ягодного узвара, пришедшегося весьма кстати. Нижегородцы, взяв питья и прихваченные ещё с постоялого двора пироги, ушли на двор, оставив свои «золотые» одежды на лавках. Вскоре появился и Савелий Кузьмин, на сей раз он был бодр и свеж, теперь уже обнявшись с сыном, сел за стол:
