– Да ну тебя, мне девчонки наши нравятся, русские. Сетку-то не тяни на себя!
– Баба, она и есть – баба. Захочу, возьму ещё и нашу, – ответил Николка важным тоном.
Услышав разговор двух мальчишек, шедших вдоль крепостной стены, наверху расхохотались двое взрослых парней, крепивших гнёзда для картечниц.
– Нет, ты слыхал, Пахом? Во даёт Николка, каков жентельмен!
– То моё дело, Ярко, – со смехом отвечал старшим товарищам малость сконфуженный Николка.
Те ничего против не имели, отсмеявшись, однако, на славу.
С реки потянуло прохладой. Багровое солнце завершало свой путь по небосклону, опускаясь за дальние сопки. Ночные насекомые напоминали о себе всё более громким стрёкотом. Вскоре окончательно стемнело. Зажглись фонари и в кабинете сунгарийского воеводы Матусевича. Игорь ходил по расстеленным на полу даурским коврикам, легко пружиня. Он был возбуждён и теперь старался успокоиться. Ну наконец-то! Появились, родные! А то он уже начинал думать, что маньчжуры и этим летом не заявятся. Буквально двадцать минут назад в крепость прискакали солонские разведчики ангарцев, что регулярно объезжали этот берег реки, достигая дальних селений. Они собирали любую информацию, касающуюся маньчжур, а также слухи и вести с земель окрест, приплачивая информаторам ножами, котелками и прочей утварью. И вот, в селение, отстоящее от Сунгарийска в двух днях пути, прибыли людишки и рассказали об огромной флотилии гребных судов, идущей вниз по реке. Помог слух, пущенный людьми Лавкая о том, что на Амуре появился новый князь, который борется с маньчжурами, продолжая дело погибшего в плену Бомбогора. Солоны, что было сил у их лошадей, помчались в крепость. Так память о прежнем князе, объединившем часть приамурских племён против врага, теперь помогала и ангарцам. Борьбу за умы местных князьков и знати окрестных поселений пришельцы из Прибайкалья уже начинали выигрывать. Теперь даурам, солонам и прочим амурцам не обязательно было плавать в Нингуту – самую северную маньчжурскую крепостишку для того, чтобы на шкурки пушного зверя обменять железо, хозяйственную утварь и предметы роскоши. Ведь всё это можно было приобрести гораздо ближе – в Зейском городке. Быстро растущий Зейск, как и Сунгарийск, уже на второй год своего существования стал меновым центром округи. Зная ещё по Умлекану и Албазину, что именно необходимо амурцам, ангарцы наладили доставку оного из княжества. Путь караванов пролегал от устья Селенги, где был построен малый острожек, в коем жило лишь две семьи, по речным долинам Селенги и её притока – реки Хилок до Читинского острога у Арахлейского озера, а оттуда по Ингоде и Нерчи до Нерчинского рабочего посёлка. Ну а там уже ангарцы попадали в Шилку и Амур. Теперь, привязывая местную знать товарами и подарками к Сунгарийску, можно будет проверить, насколько сильно они прониклись увещеваниями ангарцев. Будет ли теперь маньчжурам пополнение и провиант?
В Сунгарийске маньчжуров ждали, к их появлению готовились и в прошлом году, поэтому весть о приближении врага не стала неожиданностью. Матусевич тут же послал за старостами двух близлежащих к крепости посёлков, а своих людей собрал в кабинете. Сначала надо было организовать эвакуацию возросшего населения Тамбори и Хэми в заранее оговорённые посёлки, расположенные в тайге. Эту задачу Матусевич возложил на князца Лавкая, получившего чин капитана и должность командира первого сунгарийского рейтарского дивизиона, а в дополнение к этому – блестящую кирасу с ангарским гербом, шлем с плюмажем из конского волоса, наручи и поножи, отличный палаш и два револьвера. Его лучшие воины, составляющие первую шеренгу при атаке, также облачились в кирасы и шлемы, вооружились капсюльными пистолетами, по две штуки на брата, некоторым достались и ружья. Сабель же было в достатке, они достались всем всадникам. Был у рейтарского дивизиона и собственный стяг – чёрная оскаленная медвежья голова на красном фоне. Медведь являлся тотемным животным подавляющего числа племён Приамурья, а рисунок головы зверя Матусевич нарисовал по памяти с эмблемы футбольного клуба его родного Белостока.
Игорь до самого утра планировал оборону крепости, он рассчитывал, что маньчжур будет не менее пяти тысяч. Он отправил на разведку отряд из пяти всадников – чтобы выяснить примерную численность врага и темп их продвижения. В крепости было достаточно продовольствия, за дополнительным боеприпасом в Зейск был отправлен «Солон». Сунгарийский воевода уже давно требовал предоставить ему хотя бы одну канонерку в подчинение, а для грузовых перевозок использовать пароходы, как на Ангаре. Их можно было вооружить если не пушками, то хотя бы несколькими картечницами-скорострелками. Сазонов обещал так и сделать. Но сейчас это аукнулось отсутствием у Матусевича дополнительного козыря – и какого! Мобильная плавучая батарея наделала бы такого шороху среди маньчжурской флотилии!.. Теперь же ангарцы могли лишь наблюдать за приближающимся врагом.
Разведчики вернулись в крепость на третьи сутки.
– Враг, общей численностью до двух тысяч человек движется вниз по реке на гребных судах числом до двадцати с лишним. На последних суднах по большей части грузы. Замечены пушки, есть огнестрельное оружие, – докладывал Матусевичу вернувшийся командир группы.
– Как местные? – сузил глаза Игорь.
– Присутствуют, идут берегом. Числом в три-четыре сотни. Видимо, с дальних посёлков, потому как окрестные туземцы ушли в леса. Берегом идёт кавалерийский отряд, не больше полусотни.
– Ясно, – нахмурился воевода. – Когда маньчжуры будут тут?
– Трое суток, – отчеканил прапорщик и добавил: – Но они вряд ли пойдут нахрапом, товарищ майор. Встанут лагерем за сопочкой, там и берег удобен.
– До неё четыре с лишним километра, – задумался Матусевич.
Двое суток спустя
Долгий путь до пределов врага Цин подходил к концу. Варвары снова взбунтовались. Опять непорядок на севере империи. Только недавно был разбит враждебный государству Цин туземный вождь Бомбогор и оставлены на две зимы небольшие гарнизоны с чиновниками, чтобы помочь нашим ставленникам из варваров управлять над ближними землями. Этот Балдача должен был сдерживать агрессивные поползновения мелких туземных вождей и вовремя атаковать их, дабы они не устраивали волнений близко к пределам Цин. Но нет, этот неспособный к управлению варвар при первой же угрозе прибежал в Нингуту. Тут он принялся жаловаться местному чашаню
[1] на какого-то дахура, который забрал у него пару городков.
– Он ничего не сделал сам! – сердился заместитель мукденского дутуна
[2] чалэ-чжангинь
[3] Лифань. – Балдача должен был сам разбить этого выскочку!
– Значит, он нам более не нужен, – прикрыв глаза, еле слышно проговорил стоящий рядом с Лифанем чиновник, гун первой степени, посланный амбанем
[4] Мукдена в этот поход усмирения северных варваров. – Найдётся другой варвар, более умный.
