– Ундес! – взвизгнул Абатай.
Он увидел, что его воины, опасливо поглядывая друг на друга, искали глазами любимчика своего хозяина.
Близ крепости между тем не утихала пальба из аркебуз и шум сотен глоток, наверное храбрые воины Абатая уже в крепости.
– Собаки! – срывающимся голосом прокричал нойон. – Вы боитесь приблизиться к врагу?! Вперёд, трусы! – он поддал пятками в бока коню и, вытащив ханьскую саблю, бросился вперёд.
Он уже видел напряжённые лица урусов, которые, держа в руках аркебузы, скрывались за железными щитами, из которых торчали… Что это?! Шумный треск и огонь, будто дикая кошка, наскочил на нойона, опалив своим горячим дыханием его лицо. Он кубарем скатился с коня, сильно ударившись оземь. У Абатая перехватило дыхание, и он стал задыхаться. Нойон хватал воздух ртом, словно рыба, но не мог заставить себя дышать. Страх сковал халхасца, ведь к тому же он совершенно оглох. Из дюжины воинов, что были с ним, Абатай мутнеющим взором приметил лишь двоих. Ханддорж, изумлёнными глазами оглядываясь вокруг себя, вдруг сломавшись пополам, словно тростинка, упал в траву и затих. А Багша, обливаясь кровью, уползал прочь. Нойон с надеждой бросил взгляд на крепость, но и это принесло ему только разочарование. Его воины кружили вокруг крепости, осыпая её стрелами, и всё так же продолжали падать, становясь лёгкой добычей вражеских аркебузиров.
– Уходите прочь оттуда! – кричал Абатай, но лишь жалкий хрип вырывался из его груди.
Ему же казалось, что его воины не слышат его призыва. И тогда он попытался встать, упёршись руками, но смог лишь приподняться над землёй. Боль разливалась по его телу, пульсируя в жилах. Холод отчаянья пробрал его до костей, из глаз потекли слёзы.
– Назад, назад! – хрипел Абатай.
Он уже хотел умереть, и небеса сжалились над нойоном. Неожиданный удар чудовищной силы повалил его в свежевспаханную землю и заставил его сознание померкнуть навсегда.
– Никифор, вона ещё один! Гля, уползает, подраненный, – возбуждённо кричал Харитон, указывая на последнего уцелевшего из всадников, что вдруг атаковали крестьян и десяток казаков.
– Да и лешшой с ним! Всё, к лесу правь! Уходим, – оборвал товарища Никифор. – Он и так не жилец, а нам поспешать надо. Ежели они от крепости отхлынут, нас тут в чистом поле, как курей затопчут.
– Эх, недомерки, выноси! – возницы, огрев низкорослых бурятских лошадок, устремили телеги к кромке леса.
В поле остались лишь быки да немногие уцелевшие лошади степняков. Они пощипывали орошённую кровью их хозяев траву, похрапывая и мотая головами, испуганно косясь на нескольких бьющихся в агонии раненых животных.
Когда от конного дозора в крепости узнали о нескольких сотнях всадников, что перешли реку выше Селенгинска, была немедленно организована оборона. Из крепости к лесу у подножья скальной гряды вывезли немногих женщин и детей, надеясь до поры спрятать их там под охраной десятка казаков и работавших там лесорубов. Потом попытались вернуть в крепость пахарей, отправив в поле две телеги, с установленными на них сорокамиллиметровыми картечницами. Но не успели, враг, не тратя времени на долгую рекогносцировку, атаковал Селенгинск. К счастью, степняки, не разглядев в телегах опасности, бросили на пахарей лишь пять десятков воинов. Их удалось уничтожить двумя выстрелами картечниц и слитными залпами ружей и винтовок. Только двое казаков умудрились поймать на себя стрелы. К счастью, ранения были неопасны.
Едва они решили убраться с открытого пространства, как из воинства, осаждавшего Селенгинск, отделилась дюжина всадников и бросилась на ангарцев. Успев зарядить и развернуть одну картечницу, отбили и эту атаку, постреляв степняков. Но вот и спасительная кромка леса. Мужики, поднатужившись, сняли с телег стволы и лафеты и оттащили их немного вглубь ельника.
– Айда обоз ихней бить! За холмом повозки стоят и мужичонки халхацкие!
Не остывшие ещё от боя ангарцы бросились вслед за глазастым казаком на гребень холма. С ходу атаковав небольшой обоз степняков, казаки устроили панику среди бывших тут халхасцев. Те, едва завидев врага, сбились в кучу, а после первого выстрела из карабина и вовсе прыснули в разные стороны. До полноценной схватки дело так и не дошло.
После бегства врага крестьяне быстренько увели к холму лошадей и возки, в коих были мешки проса, твёрдый, словно камень, сыр и прочее.
– Это не вои были, а рабы ихнеи, – авторитетно заявил Харитон. – И бить таких противно. Вона, как зашустрили!
– Пищали картечные снаряжены, ворогу ещё гостинцу можно дати, – проговорил урядник, старший среди группы казаков. – Айда к полю! Ежели чего, подмогнём братцам!
А у крепости тем временем также всё решилось. Там степнякам хватило трёх залпов картечниц и убийственного огня винтовок. Ангарцы не подпустили вражеских лучников к недостроенному участку стены, забаррикадировавшись телегами и кольями, а напротив открытых мест поставив картечницы. Трижды степняки пробовали ворваться в крепость, и каждый раз их останавливал смертоносный залп картечи и пули. А после того, как они поняли, что потеряли своего военачальника, вражеские воины вконец были деморализованы. После последнего, третьего залпа ряды врагов окончательно смешались, а непрекращающиеся меткие выстрелы казаков превратили халхасское войско в обуянную повальной паникой толпу. Оставив под станами Селенгинска до двух с половиной сотен трупов, они отхлынули прочь, разбившись на беспорядочные группы. Казаки, оседлав коней, гнали халхасцев до самого брода, положив ещё до сотни неприятелей, да неизвестно было, сколько их утопло в Селенге при поспешной её переправе. На поле боя удалось схватить два десятка пленных и до пятидесяти лошадей.
Первое сражение с халхасцами было выиграно с оглушительным успехом. Благодаря удачным и решительным действиям защитников крепости жертв удалось избежать, однако раненых стрелами было до полутора десятков, – сказалась неопытность молодых казаков и крестьян.
Владиангарск. Конец ноября 7151 (1643)
Приезд Карпинского оказался сродни эффекту разорвавшейся бомбы. Во-первых, он привёз едва ли не убийственный для экономики Ангарии датский заказ на мушкеты. А во-вторых, в княжестве появились датские корабелы, немецкие каменщики и курляндские поселенцы. Русских переселенцев, кроме нижегородцев, Карпинский на сей раз не привёл. Виной тому был отказ Москвы от дальнейших караванов с переселенцами, набираемых по принуждению. Послу Ангарии едва разрешили проезд с нижегородцами, которых пришлось оформить как людишек, набранных в Курляндии.
Но были и иные положительные моменты, помимо некоторого пополнения княжества людьми и специалистами. Вручая Петру грамоты от Михаила Фёдоровича, лично голова Посольского приказа, думный дьяк Фёдор Лихачёв объявил, что государь московский определил посольским и торговым людям Ангарии просторный терем на Варварке, недалеко от Английского двора.
Карпинский, после того, как его подопечные прошли миграционный контроль и баню, сдал их на руки майору Ярошенко, начальнику пограничной стражи и отправился к владиангарскому воеводе. Ярослав встретил его на крыльце, по-дружески приобняв.
