– Завтра же надо съездить за Дарьей, взять медикаменты. Тунгусов надо хорошенько осмотреть, может у них есть заболевания. Сегодня я видел несколько женщин и детей в довольно ослабленном состоянии. И захватишь Трифона, а то Галдана явно нервничает без сына. Кстати, Дарье надо захватить витаминов, а то у нас в посёлке их кот наплакал, а у Смирнова их побольше малость, нам тоже пригодится зимой. Чую, цингой ещё запахнет. Владимир, кстати, а ты давай рыбку лови, зря что ли «Шимано» взял? А то тунгусы вон уже и тут на лодочках приходили с уловом. Догоняй. – Кабаржицкий кивнул, улыбнувшись. – И, наконец, Василий. Ты отбери человек пять и с тунгусами займитесь охотой, поучись у них, что да как. И ещё, друзья, надо отобрать несколько человек, наиболее способных к изучению языка наших новых товарищей, кхм… Надо учить, это необходимо.
– Да я понимаю, Вячеслав, – сказал Новиков. – Я и так уже потихоньку с Галданой балякаю.
– Ну и отлично. Так, ладно, все свободны. Я сейчас набросаю план нашего… уже посёлка, можно сказать, и тоже баиньки.
К первым ночным заморозкам посёлок фактически был готов, по периметру лагеря был установлен частокол, в который были органически вписаны бараки. Оставалось незаконченными лишь несколько башенок, но они активно достраивались. В центре посёлка, в придачу к двум ранним двухэтажным избам были построены ещё два одноэтажных дома с пристройками для отары овец, нескольких коз и шести оленей. Устроена большая крытая поленница, в центре посёлка, недалеко от главного костровища.
Даже трём лохматым кабыздохам тунгусов были устроены персональные будки по разным сторонам посёлка. Так же частоколом и башенками была охвачена и часть противоположного берега реки Белой, как её единодушно назвали. На островке посреди реки тоже была установлена дозорная башня, в которой находились рыболовные снасти, неводы и прочий инструментарий для рыбной ловли. Тунгусы оказались отличными рыболовами, на своих утлых каркасных посудинах, перетянутых берестой, они умудрялись наловить столько рыбы, что устроенная на том берегу коптильня с трудом справлялась со своим делом. Байкальский таймень, ленок и хариус отлично ловились и на снасти Кабаржицкого, и на удочки туземцев.
Показанное тунгусом Алгурчи соляное месторождение, находившееся примерно в половине дня пути от лагеря, здорово помогало. С помощью соли можно было сохранить на зиму не только рыбу, но и запасы мяса, которые добывала охотничья партия. У туземцев также были свои запасы проса и чумизы. Тунгусы делали, кстати, вполне неплохой творог и сыр из смеси овечьего и козьего молока. Козье молоко также пользовалось у наших людей популярностью. Несмотря на то что добывание пищи, как оказалось, не столь проблемно, многие со страхом ждали зиму и боялись возможного голода. Ведь люди привыкли к тому, что должны быть колышущиеся поля пшеницы и свинофермы, полные хрюкающих хавроний, без устали дающих новых и новых поросят.
Старые и новые жители посёлка старались лучше понять друг друга, правда, попервости тунгусы были несколько шокированы навязчивой доброжелательностью русских. Но после первого медосмотра новоприбывших, устроенного Дарьей, когда на ноги было поставлено несколько приболевших было детишек и начато лечение посредством мазей с антибиотиками выявленной у многих взрослых трахомы, первоначальный лёд недоверия был растоплен.
Окончательно доверие тунгусов было завоёвано особенно тёплым отношением к их детям, к которым соскучившиеся по своим родным, оставленным на той стороне, русские так и льнули, стараясь угостить их чем-нибудь вкусненьким или просто потискать и поиграть. Участники экспедиции давали детишкам имена, которые наиболее подходили по созвучию к тем именам, к которым они привыкли у себя дома. Так по посёлку уже шныряли Димки, Маши и Ванюшки, которые с удовольствием откликались на эти имена.
Избы в центре посёлка поначалу хотели было обкладывать кирпичом, но Соколов не позволил – кирпич пригодится на печи. А вообще, он практически весь израсходован на первый уровень семи сторожевых башен, расположенных по периметру посёлка. Вячеслав заметил, что неплохо бы использовать для строительства известняк, но с кирпичом получалось меньше мороки, так что отличный белый камень решили оставить на потом. Зато, наконец, около берега реки была заложена баня – предмет чаяний многих людей в посёлке, соскучившихся по нормальной парилке. Так что теперь ещё одной проблемой станет меньше. Однако появилась проблема новая, которая была в общем-то ожидаемая, но отодвигаемая многими на второй план.
За прошедшие пару месяцев со дня первого нападения местных на русскую экспедицию туземцы больше не тревожили пришельцев. Они даже не показывались вблизи посёлка, хотя по Ангаре они сплавлялись регулярно, дозоры морпехов постоянно наблюдали их небольшие лодочные караваны к Шаманьему камню и обратно. На Белой они не появлялись до определённого момента.
Так как последнюю группу чужих туземцев проводили по Ангаре сутки назад, нового их появления не ожидали в ближайшие шесть-семь дней. Тем более неожиданным стало их сегодняшнее появление. В тот день, как обычно, группа рыбаков, под присмотром трёх морпехов, рыбачила ранним утром на Ангаре. Двое воинов наблюдали за излучиной реки с невысокого, поросшего скрывающим людей мелким кустарником холма. Третий морпех находился на корме большой моторки и приглядывал за рекой по её течению с юга на север. Три остальные посудины рыболовной партии представляли собой берестянки тунгусов, в каждой из них находилось аккурат два человека.
Прибежавший к месту ловли морпех из секрета на холме оповестил рыбаков об опасности, им грозящей. Лодки начали подгребать к берегу, быстро вытягивая из воды сеть. Хотя все старались уйти с середины реки к берегу незамеченными, сделать это не удалось. Небольшая флотилия из пяти лодок незваных гостей всё равно выскочила из-за излучины Ангары неожиданно скоро. До посёлка от Ангары вверх по Белой было порядка четырёх километров, так что уйти под защиту поселения было невозможно, поэтому лодки пристали к берегу, и люди, приготовив оружие: огнестрельное – наших людей и луки тунгусов, стали ждать подхода чужаков. Их лодки были заметно крупнее берестянок, примерно подходя размерами под моторку, в каждой лодке было по четыре-пять человек, вооружённых луками и копьями.
Расстояние между чужими воинами и поселковыми рыбаками неуклонно уменьшалось.
– Не стрелять первыми, подпустим поближе! Посмотрим, может вообще обойдётся? – Ринат не стал форсировать события.
Тунгусы заметно нервничали и, если бы не морпехи и пара мужиков, точно бы дали стрекача. Тем временем незнакомцы уже были в нескольких десятках метров, на первой лодке различались двое туземцев с нацеленными в рыбаков луками. Позади них стоял высокий человек, не походящий своим видом на жителей Приангарья, на голове его красовался остроконечный шлем, красный кафтан облегал мощную фигуру, а дополняла картину внушительная борода.
Вдруг он поднял вверх согнутую в локте руку, ладонью к готовым к бою поселковым. Не надо быть восьми пядей во лбу, чтобы догадаться о его желании показать мирные намерения и о том, что он был главным среди чужаков. Саляев, также встав на берегу, повторил жест высокого незнакомца.
