– Гляди, тунгусы руками машут, – морпех, вызвавший Карпинского на башню, передал тому бинокль.
– Ага, это наши вроде, только не помню, как их звать, – Пётр, отдав бинокль, задумался на пару секунд.
«Что случилось, интересно, просто так не придут», – быстро спустился с лестницы, отдал приказ о высылке лодки и направился к Петренко, исполняющему обязанности начальника крепости. Ярослав готовился к занятию Илимского устья путём перекрытия Ангары острожком у порога Толстый бык, что несколько ниже Илима. Ну а в Удинске он, если так можно сказать, проходил практику.
Петренко с удовлетворением узнал о том, что прибыли тунгусы с известием – хоть какое-то действие, а то целыми днями на воду и берега смотришь, да всё однообразно. Несколько «ангарских» тунгусов находились в стане бурятского князца Баракая, на случай необходимости связаться с пришельцами, прошлое противостояние с казаками из Енисейска укрепило некую дружбу между бурятами Баракая и ангарцами. И вот князец, видимо, послал весть. Петренко и Карпинский, замещавший начальника крепости в его отсутствие, нетерпеливо переминались с ноги на ногу на песчаном берегу острова, дожидаясь лодки с гонцами.
Наконец, лодка уткнулась носом в мокрый песок. Тунгусы неловко, замочив ноги, выбрались на берег, чертыхаясь и шипя. Более молодой тунгус, подталкиваемый своим пожилым товарищем, подошёл к Петренко и, подобравшись, стал сбивчиво докладывать переданную ему информацию:
– Дальний дозор передаёт о чужих стругах, числом три, идущих от градеца Енисейска. Оружные казаки и стрельцы в них. Остановки делают токмо на ночь да для отдыха днём бывает. В бурятские селенья не ходят, ясаку не требуют.
– Значит, к нам идут, иного не может быть, – задумчиво проговорил Петренко.
– Что же, наконец, это началось. Столкновения с царскими войсками, – добавил Карпинский, видя недоумение на лице майора после первой его фразы.
– Петь, какие на фиг войска? Если они идут на трёх стругах, то это от шестидесяти до восьмидесяти человек. Мушкеты, пищали, максимум, пара медных пушечек-пукалок. А, верно, и не будет их. А у нас? – Петренко, усмехаясь, посмотрел на крепость.
– А у нас две твердыни, камнем и кирпичом обложенные. Автоматическое оружие, выстрелы которого мы экономим, одиннадцать пушек с полуунитарным боеприпасом и бомбическими ядрами, которых штук восемь будет. Правда, пороху – кот наплакал, как раз на эти самые восемь выстрелов. И самое главное – отряд тунгусского спецназа с ружьями, – с трудом сохраняя серьёзную мину, проговорил Карпинский.
После нескольких не совсем удачных опытов, когда ангарцы пытались сделать бумагу, на выходе получился продукт желтоватого цвета с довольно рыхлой консистенцией. Однако этот материал позволял усовершенствовать патрон для игольчатой винтовки. Доведённый до ума заряд в бумажной оболочке не засорял ствол после каждого выстрела, как это было в варианте с тканью.
Тем временем в оружейке мастера продолжали разрабатывать многоразовую латунную гильзу, которую должно с лихвой хватать на более чем двести выстрелов. Такие гильзы подходили к немногим охотничьим ружьям ангарцев, одно из которых, в своё время, было подарено Петру Ивановичу Бекетову, который вздыхал горестно, сожалея о том, что оставил своё ружьё в Енисейске во время спешного бегства. Но он надеялся, что оружие, спрятанное им в своей бывшей светёлке под половой доской, осталось нетронутым.
– Петя, в круглосуточные дозоры отправляй людей. Пускай смотрят за стругами, казаки могут высадить группу, чтобы обойти посуху крепости – они видели, что начинали строиться тут.
– Баракайцам надо передать, чтобы от реки уходили? – спросил Карпинский.
– Да, конечно. Слышали, архаровцы? – Ярослав подозвал тунгусов и продиктовал им послание бурятскому князю.
Лодка ушла к берегу реки, провожаемая задумчивыми взглядами. Баракай… Хоть этот князец и горел желанием повоевать с казаками, Соколовым ему было ясно сказано: никаких столкновений с енисейцами. Если он желает быть чьим-то князем, то с казаками боевые стычки недопустимы. Конечно, он надеялся на поставляемое ангарцами взамен шкурок оружие – ножи, копья, наконечники для стрел, простенькие сабельки и пластинчатый доспех, нашиваемый на кожаный кафтан, против казаков ему это использовать запрещалось. В ответ на удивлённые реплики Баракая о том, что казаки – это, мол, враги для самих ангарцев, Соколов ответил, что казаки и ангарцы – суть один народ, а проливать кровь своего брата – это страшный грех. Баракай, пожимая плечами, отвечал, что он воюет со своими родичами и ничего, боги не гневаются, а даже иногда помогают ему.
– Так то твои боги! И наперёд, я с казаками воевать запрещаю. Ты нам ещё нужен будешь, а с казаками много не навоюешь, – твёрдо сказал тогда Соколов.
– Эх, вот нас угораздило попасть! – воскликнул Петренко, когда они с Карпинским уходили от берега.
– Нет бы куда-нибудь, где море и тепло круглый год, – мечтательно произнёс Пётр, – на Кипр или на Кубу, например.
– Ага, только на Кипре сейчас турки, кажется, а на Кубе последних индейцев испанцы геноцидят. Хорошая компания.
– Да уж, ну не знаю тогда, – картинно сокрушаясь, развёл руки Карпинский.
– А я думаю, что и тут неплохой вариант, надо только себя поставить на ноги! Мы сможем многое изменить, если не скатимся во внутренние разборки. У тебя как здесь, в Удинске, с дисциплиной? – прищурил глаз Ярослав.
– Ну как, – немного опешил Пётр, – всё в порядке, приказы не обсуждаются, на постах не спят.
– А разговорчики левые не ведутся? Может, слышал что, Пётр?
– Никак нет, товарищ майор, ничего такого не было. Если что узнаю, непременно к Сазонову с докладом.
– Мы поняли друг друга, Пётр, – Ярослав хлопнул Карпинского по плечу.
Через двое суток, рано утром, когда едва-едва рассвело, на вершине огромного холма или таёжной сопки, что возвышается на левом берегу Ангары, вспыхнул огромный костёр. На вершине этой громады всегда находилась огромная скирда сухих дров и хвороста, покрытая брезентом, скирду надлежало зажигать всякий раз, когда на Ангаре замечались возможно опасные для крепостей плавсредства. Вот сейчас дозорные и запалили скирду, а пока она полыхала, в крепости и в форте уже суетились люди – занимали позиции, проверяли оружие, боеприпасы, кто-то отводил ботики и лодки подальше, сразу же отправили гонцов к Смирнову и Соколову.
Показавшиеся на реке струги казаков немного сбавили темп гребли и стали сходиться, – видимо, грозный вид приземистой островной крепости с орудийными бойницами и высокого форта с башнями, стоящего на берегу, немного озадачил казаков. В прошлый раз, когда казаки уходили из Удинского зимовья, они застали строительство форта. Может, кто-то из казаков на стругах был тогда здесь и видел это. А теперь перед ними стояли две твердыни, да с артиллерией!
Расстояние меж казаками и крепостью тем временем неуклонно сокращалось. Сгрудившиеся струги начали расходиться, в тишине раннего утра по воде разносились здравицы Богородице, казаки пошли на штурм. Остров обходили, забирая левее, видимо, решив проскочить его и зайти с тыла, где не было укреплений, а стояли хозяйственные и жилые постройки да церквушка.
