– Но где же твоя сумка? – поговорив с минуту, по-девчоночьи воскликнула тетя Ева. На ней был костюм из белого пике, темные волосы украшала оранжевая лента, повязанная на цыганский манер. – Только не говори, что не собираешься играть!
Покраснев, он с запинкой пробормотал:
– Да вот, запястье – я его растянул, понимаете.
Тетя Ева взглянула на его руку, потом наклонила голову и кокетливо погрозила пальчиком.
– Но ты должен сыграть, – решительно заявила она. – Мы рассчитываем на тебя. Идите с Чарли в его комнату, он одолжит тебе что-нибудь из своих вещей.
– Правда, растяжение… рука плохо двигается… – протестовал Питер с зардевшимися щеками.
Но тете Еве, которая властно подгоняла их наверх, и дела не было до его «растяжения». Не успев придумать более убедительную отговорку, Питер оказался в спальне Чарли, симпатичной неряшливой комнате с рядами полок, уставленных книгами, и цветными гравюрами на стенах. Он смотрел, как его кузен вытаскивает из набитого вещами нижнего ящика ворох фланелевых брюк.
– Эти должны подойти, – выпрямившись, сказал Чарли. Он был примерно одного роста и возраста с Питером, темноволосый, серьезный, немного важничающий, как его отец, но дружелюбный. Оглядев Питера с явным удовлетворением, он улыбнулся широкой подкупающей улыбкой. – Выкури сигарету, пока переодеваешься, – предлагая свой портсигар, сказал он. – У меня где-то лежит ракетка, которая тебе подойдет.
– Весьма любезно с твоей стороны, – отстегивая подтяжки, пробурчал Питер. – Я так вымотался, что позабыл захватить свои шмотки.
Облокотившись о каминную полку, Чарли небрежно выпустил длинную струю дыма.
– Поганый у нас корт, – вскользь заметил он. – Мячи все время улетают в кусты. И вообще, дурацкая это игра. Я играю, чтобы поддерживать вес в норме.
– Я сам уже довольно давно не играл, – в той же манере ответил Питер, держа в зубах сигарету, которая придавала ему уверенности. – Скорее, это игра для девчонок.
И он стащил с себя рубашку, обнажаясь без стыда, с дерзостью юности.
– Сегодня здесь две симпатичные девушки – Китти и Роуз.
– Да?
– Меня самого интересует мисс Дартинг – это Китти.
– О-о! – отозвался Питер.
Ему хотелось сказать что-то подходящее, что-то довольно умное, но в тот момент он ничего не придумал. Поэтому он молча, с видом умудренного опытом человека выпустил из ноздрей дым и зашнуровал одолженные туфли. Когда он переоделся, они спустились вниз и вышли на лужайку. Приблизившись к зрителям, сидящим на стульях, Питер опять почувствовал себя не в своей тарелке. «Модная публика», – подумал он, нервозно силясь улыбнуться. В костюме с чужого плеча он сам себе казался клоуном, а ракетку Чарльза держал как банджо. Однако он успешно справился с потоком приветствий, рукопожатий, восклицаний «Рад познакомиться!» и почти непрерывными раскатами смеха. Это и вправду была симпатичная компания – подруги тети Евы и совсем молодые люди; она любила окружать себя молодежью. Там была миссис Айви Макбрайд, близкая подруга Евы, эффектная блондинка с выразительной жестикуляцией, моложавая энергичная вдова джентльмена, сделавшего деньги на корсетном бизнесе. И Китти Дартинг, живая миниатюрная брюнетка с озорными глазами, у которой папенька недавно приумножил состояние в несколько тысяч фунтов, заработанное на торговле мясом, за счет перехода на замороженный продукт. Была там и Вера, анемичная, немного вялая девушка в очках, хорошо одетая, но не слишком интересная, а рядом с ней – коренастый юноша по имени Джим, краснолицый, крепкий и, судя по всему, веселый, и его сестра Роуз!
И вот Питер сидит на стуле рядом с Роуз, не сводя взгляда с лопнувшей струны своего банджо (или это ракетка?), тем не менее он видит девушку боковым зрением. Вокруг него плавно течет разговор, прерванный его появлением, – у кого пройдет следующая игра в вист, почему не продолжают строительство новой картинной галереи на Мейденхолл-стрит и разве не позор, что именно миссис Муди (а не кого-то другого) попросили открыть благотворительную распродажу подержанных вещей в следующий четверг.
Наконец он поднял глаза на свою соседку. Она выглядела как-то отстраненно. Высокая, кареглазая, с россыпью бледных веснушек на нежной молочной коже и волосами с медным отливом, который подчеркивала зеленая лента.
Отчужденность Роуз немного отпугивала Питера, но он все же выпалил:
– Вы много играете – в теннис, я имею в виду?
Она улыбнулась, и ее застывшие черты моментально обрели притягательную мягкость.
– Да, – искренне произнесла она. – А вы?
А он считал ее отстраненной!
Питер, сразу почувствовав себя более раскованно, неопределенно поиграл бровями.
– А моя игра – крикет, – задумчиво произнес он.
Не он ли, много раз стоя у меловой черты перед столбцами крикетной калитки, выбивал семнадцать против подач брата Джона Джейкоба? Вполне уверовав в свою травму после нескольких повторений, Питер прибавил:
– Вот, растянул себе запястье.
Ее поразило первое из его заявлений, а другое вызвало сочувствие.
– Полагаю, вы живете в городе, – робко заметила она. Под ее неприступностью скрывалась мягкость. – Раньше я вас здесь не видела.
«Удивительная застенчивость, – подумал он, – для столь божественного создания».
– Да, – медленно произнес он, посмотрев на тетю Еву.
Она сидела в конце ряда и не слышала их, однако перестала щебетать и ободряюще кивнула ему.
– У нас был дом в пригороде, – пояснил он. – Но на время моей учебы в университете мы сняли квартиру в городе.
– Значит, вы учитесь в университете? – В ее глазах зажегся интерес.
Кивнув, он лаконично прибавил:
– Медицина!
Она захлопала в ладоши:
– О-о, это замечательно! Отец хотел, чтобы Джим занялся этим. Такая благородная профессия. Но он пойдет в бизнес. По-моему, быть хирургом – это чудесно!
Последовала пауза, во время которой Питер выглядел весьма комично.
– Вы живете здесь? – спросил он через некоторое время.
– Да. Наш дом недалеко отсюда. Тауэрс. Ужасное название – но его придумал отец.
Тауэрс! Питер навострил уши и взглянул на Роуз с новым интересом, к которому примешивалось почтение. Она казалась ему обворожительной – теплые глаза, белоснежная шея, мягкие руки. На ней было отлично сшитое платье из тяжелого шелка, с ярко-зеленым кожаным пояском.
– Как вы сюда попали? – вдруг спросил он, поддразнивая ее. – Я не встретил вас по дороге.
Она взглянула на него с улыбкой удивления:
– Мы приехали на автомобиле. Джим от него без ума.
Тауэрс! И тот потрясающий большой «аргайл»! Право, это превосходит все его мечты. Именно такое общество он предпочитает, и он в него по всем законам вписывается.
