Тем не менее с закусками было покончено. Джо беспечно бросил нож и вилку на тарелку, проглотил остатки чая из четвертой чашки, кусочком мягкого белого хлеба собрал с блюда остатки соуса, положил мякиш в рот, облизал пальцы и, со вздохом откинувшись назад, сказал только:
– Это самое отменное угощение, которое мне довелось попробовать за месяц, Люси. Ты обставила бы в готовке мою сестру Полли. Надо бы нам заполучить тебя в нашу таверну.
Он зазывно смотрел на нее блестящими масляными глазками, но она решительно сказала:
– Мы уже обсуждали это, Джо.
– Конечно, конечно. Ты стремишься к независимости, – дружелюбно согласился он, ковыряясь в зубах ногтем большого пальца. Потом вынул его изо рта, громко прищелкнул языком и, поднявшись, подошел к креслу у камина. – Разумеется, можешь попытаться.
Он напустил на себя вид светского человека широких взглядов, который, потакая женской прихоти идти наперекор его суждению, в конечном счете докажет, что это суждение справедливо. Откинувшись на спинку кресла, Джо достал трубку и непринужденно сменил тему разговора:
– Что ж, трубка и капля спиртного настроят меня на путешествие в Дублин.
У нее вытянулось лицо. Несмотря на тщательную подготовку к этой встрече, она кое-что упустила.
– Боюсь, в доме нет ни капли виски, – смущенно проговорила она. Потом ее взгляд прояснился. – О чем я только думаю? Я забыла про твой портвейн.
Люси кинулась к буфету, но Джо взглядом остановил ее.
– Нет, – возразил он, – портвейн не для меня. Это дамский напиток, вот что. – Он внушительно покачал головой. – Моему желудку подходит только крепкое пойло.
Люси умолкла, по его реакции понимая, что ее могут упрекнуть в недостатке гостеприимства. Наконец она смущенно пробормотала:
– В доме осталось немного бренди – когда-то я покупала его для Фрэнка. Не желаешь выпить?
– Да, конечно, не откажусь, – взмахнув трубкой, заявил Джо.
Она пошла в спальню, где у нее был шкафчик с лекарствами, и вскоре вернулась с продолговатой зеленой бутылкой с синим ярлыком, наполовину заполненной спиртным. Джо взял у нее бутылку, и его верхняя губа сочувственно сморщилась.
– Бедняга! Значит, это его бренди, – грустно вздохнул Джо. – И «три звезды», черт возьми! Лучшее. – Помолчав, он провел рукой по носу. – Что ж, зачем добру пропадать? Фрэнк, бедняга, его уже не выпьет. У тебя есть стакан? Любого размера.
Устроившись со стаканом бренди и водой, он указал на стул рядом с собой и, не вынимая трубку изо рта, пробубнил:
– Скажи-ка, дорогая моя, как у тебя идут дела?
Люси села.
– Ну, я начала работать, – ответила она.
– Начала, в самом деле? – подхватил он, чуть насмешливо глядя на нее. – И долго это продлится?
– Надеюсь, столько, сколько я захочу.
Он раскатисто захохотал, хлопнув себя по ляжке:
– У меня сейчас колика начнется, Люси. Подумать только, чтобы крохотуля вроде тебя разъезжала по таким делам! Это же курам на смех!
Она не знала, как воспринимать эти добродушные насмешки, и, чтобы скрыть недовольное лицо, склонилась к плетеной корзинке и вынула оттуда серый шарф, который вязала для Питера. Зажав шерстяную нить в ловких пальцах, Люси медленно накинула петлю на спицу и процедила:
– Вижу, тебе это кажется смешным.
– А-а. Выкинь ты из головы мысль об этом бизнесе, – снисходительно отозвался он. – Позволь Большому Джо позаботиться о тебе.
Пока он говорил, она вспомнила о неоплаченных счетах, лежавших в письменном столе, и горячо пожелала, чтобы неумеренно щедрые обещания Джо приняли более конкретную форму.
– У Питера в школе прекрасные успехи, – отважилась сказать она, меняя тему разговора и тем самым делая прозрачный намек.
– Хорошо! – одобрил он. – Молодец твой парнишка.
Она ожидала, что теперь Джо наверняка поднимет тему обязательств, которые взял на себя, но, налив себе еще стакан бренди, он скосил глаза на ее рукоделие и совсем не к месту лукаво проговорил:
– Свяжешь мне как-нибудь пару носков?
Его игривость расходилась с ее настроением, но она, мелькая спицами, заставила себя улыбнуться.
– Конечно свяжу. Подарю тебе полдюжины пар.
– Правда, что ли? Это здорово. – Он был доволен. – Честно говоря, не такой уж я ходок, и вовсе не от ходьбы изнашиваю носки, дырки в них появляются оттого, что у меня сильно потеют ноги.
Она вспыхнула, ей стало противно. Ну что за вульгарность! Его манеры, которые сильно отличались от сдержанности ее мужа или подозрительности Эдварда, приводили Люси в странное замешательство. Все же она пыталась оправдать туповатость Джо его прямодушием.
– Этот шарф я вяжу для Питера, – сказала она.
Однако он уже испытывал на себе приятное действие бренди и не обратил внимания на ее слова.
– Знаешь, Люси, я тот человек, который добился успеха в жизни, – объявил он с сытым смешком. – Я простой человек, но многое успел сделать для себя. Нет, не стану отрицать, что заработал денег и положение в обществе. Когда я иду по улице, люди говорят: «Вот идет Большой Джо Мур». «Большой Джо», клянусь! Так меня называют!
Он выпятил грудь, и его брюхо выкатилось на колени. Он уже прикончил бренди.
– Тебе не кажется, что здесь слишком жарко? – беспокойно отодвигая стул от камина, воскликнула Люси.
– Но скажу тебе, что я одинокий человек, – продолжил он, – да, я такой одинокий, и надо ли говорить, как тяжело это для такого большого мужчины.
Его верхняя губа сложилась в гримасу жалости к себе. Он покачал круглой головой на толстой шее и, в поисках нужных слов, стал беспокойно елозить огромными сапогами по каминной решетке.
– Конечно, ты красивая маленькая женщина, Люси, – сказал он, исподтишка шаря по ней взглядом. – У моего бедного брата был наметанный глаз, раз он выбрал тебя. Жаль, мне не так повезло, как Фрэнку. От моей Кэти – упокой, Господь, ее душу – остались кожа да кости, перед тем как она отправилась на небеса. Что ж, Фрэнк умер, и Кэти умерла, и вот вам, пожалуйста! Ты да я, двое нас.
Она настороженно посмотрела на него. Он в одной рубашке сидел в кресле ее мужа, совсем близко… Люси вдруг испытала странное смятение, отчего по ее спине поползли мурашки и волосы зашевелились на голове. Словно кто-то провел ей по лбу мокрым пальцем. Под его пристальным взором она упустила две петли и принялась неловко их поднимать. Она поняла, что из-за своих соображений оказалась в неловком положении перед этим человеком, братом ее мужа. И Джо, должно быть, уловил ее смущение, ибо с явным самодовольством продолжил, медленно распуская губы в улыбке:
– Имей в виду, я человек не ученый. Я – Джо Мур, обыкновенный трактирщик. Может, я не мастак говорить, но уж точно не мошенник, и ты здорово пришлась мне по сердцу, Люси, да поможет мне Бог. Ты мне сразу приглянулась, едва я увидел тебя, и я не спущу с тебя глаз.
